Вероника Мелан - Выстрел (СИ)

«А теперь отдаешь долг в виде возьни со мной?» — хотела спросить Райна.

Но не спросила. Лишь продолжила прерванное несколько секунд занятие: тереть сухим полотенцем вымытые тарелки.

Часть 4

Спустя два дня ее поставили перед фактом: оказывается, Райна уже записана на трехмесячный курс обучения по специальности «рекламный менеджмент» с последующим гарантированным трудоустройством. Курс начнется в середине марта, прибыть надлежит по адресу, указанному на последней странице брошюры.

Тонкие страницы пахли новизной и типографской краской.

В тот день Райна замусолила их почти до дыр: открыв рот, по десятому кругу вчитывалась в строчки, разглядывала яркие фотографии, тихонько и с благоговением шептала: «Артлайн индастриз», — и все думала о том, что это? Где это?

А наутро ее повезли смотреть квартиры.

Вдавливался в пуховичок ремень безопасности, лежали на руле лопатообразные руки в перчатках, мех шапки щекотал щеки.

— А зачем мне квартира? Ведь есть одна? Где мы жили с Барни, у меня и ключ есть.

— Я бы не стал туда возвращаться.

Впереди чадили сизыми выхлопами машины; дым подвисал вокруг выхлопных труб и подолгу клубился над дорогой; с утра вновь ударил мороз. Все надеялись — последний перед наступлением весны.

— Тебе надо где-то жить. Машины у тебя нет, если сниму тебе квартиру в центре, сможешь ходить на курсы пешком.

— Но квартиры в центре такие дорогие! А я думала, что ты…

Она хотела сказать «думала, что ты небогат», но вовремя спохватилась. Однако Канн уже ухватил мысль и усмехнулся.

— Думала, что я бедный?

— Ну… — Райна смутилась. Потерла друг о друга пушистые варежки. — Я когда пришла, у тебя в холодильнике ничего не было.

— А кто сказал, что я часто обедал дома?

Серые глаза озорно блеснули, и это был первый момент на ее памяти, когда Канн улыбнулся. Пусть коротко, но… но так здорово.

— Квартиру сниму на полгода. Пока отучишься, пока начнешь зарабатывать. Должно хватить…

Кутались в теплые куртки люди, торопились укрыться с вымерзших улиц в домах, выдыхали в ладони пар и поглядывали поверх натянутых на носы шарфов. Холодно, да.

Им холодно. А ей тепло. Очень.

Этот торт она пекла с особой тщательностью.

Вот уже несколько дней втихаря вписывала в список покупок ненужные, казалось бы, ингредиенты — муку, сахар, яйца, сметану, — а теперь с любовью замешивала, добавляла то щепотку одного, то щепотку другого компонента и любовалась тестом. Коржи выпекала осторожно — духовка незнакомая, не сжечь бы, а крем взбивала так долго, что заныла рука.

Канн курил в кабинете, с кем-то изредка говорил по телефону, наверное, работал. Главное, он просто был, и этого почему-то хватало для того, чтобы беззаботно порхать по пропахшей сладкой ванилью кухне.

Осталось отрезать кончик целлофанового пакета — соорудить подобие кондитерского шприца — и красиво написать «Спасибо». Задача кропотливая, но приятная. Перед тем как взяться за нее, Райна вскипятила чайник, уселась на стул, вытащила из пачки малиновое печенье и раскрыла любимую книжку там, где торчал наружу хвостик сделанной из блокнотного листа закладки. Самое время прочитать еще страничку или две.

Аарон на надпись смотрел так долго, что Райна засмущалась: не переборщила ли с чем? Может, текст кривоватый или он не любит шоколад?

Выдохнула свободно только тогда, когда с блюда исчезла добрая половина торта, а Канн довольный, словно сытый медведь, откинулся на спинку стула.

— Хорошо, черт возьми. Вкусно.

По ее лицу расползлась счастливая улыбка, а вокруг, казалось, запорхали бабочки. Аарон не удержался, улыбнулся в ответ.

— Надо бы такое почаще, да?

Райна радостно кивнула в ответ.

Когда-то эта спальня казалась ей чужой и неуютной. А теперь ощущалась домом. Ну и что, что мебели почти никакой, ну и что, что палас протертый. Даже тапки хороши, если надевать их на толстые носки.

Скоро она будет учиться. Учиться на менеджера по рекламе — невероятно!

До сих пор не верилось…

Не верилось, что в марте она посетит первое занятие, увидит новых людей, пойдет в незнакомое место. Не верилось, что в сумочке лежит ключ от снятой квартиры; ну и что, что договор об аренде вступает в силу с десятого марта, тут осталось-то…

Не верилось, что враждебные раньше предметы — чужая кухня, солдатики, каменный забор за окном — вдруг сделались родными.

Как так?

Тем вечером, у театра, когда она увидела лицо со шрамом, думала, хуже быть не может. А обернулось все сказкой: новой жизнью, новыми мечтами и надеждами. И в это будущее, заглядывающее в окна спальни, она смотрела с трепетным ожиданием чего-то прекрасного. Скоро весна, скоро все растает, скоро она покинет этот дом…

От этой мысли Райне стало грустно.

Уже стемнело, когда она постучала в запертую дверь.

— Входи. Открыто.

Вошла. Сначала села напротив кресла, в котором он курил, затем поднялась, погасила свет и осторожно приблизилась. Забрала из его пальцев окурок, затушила его в пепельнице и, не спрашивая разрешения, забралась на мужские колени.

Несколько секунд сидела в темноте и тишине, слушая стук собственного сердца. Стук второго сердца ощущала не менее отчетливо — ускоренный, громкий, чуть смущенный.

— Я хотела сказать… прости меня.

Канн с едва заметным облегчением выдохнул; она почувствовала запах табака.

— «Прости» можно было сказать и сидя там.

Райна не отреагировала. Коснулась горячей шеи, в первый раз сама дотронулась до человека со шрамом.

— Прости, что я тогда попала в тебя. И что порезала.

— Проехали. Это в прошлом.

Казалось бы, надо уходить. Вставать, включать свет, извиняться, что побеспокоила, и, сгорая со стыда, исчезать с глаз долой, но вместо этого Райна спросила:

— Можно я тебя поцелую?

Неровное дыхание рядом затихло.

— Не стоит.

— Почему? — Она мягко провела пальцем по колючей щеке. Сколько раз она смотрела на нее за ужином? — Потому что я тощая?

— Потому что ты дурра, — ей ответили тихо. — И не знаешь, что делаешь.

— А если знаю?

Аарон молчал долго — Райна приготовилась уйти. Уйти, не обидевшись — с благодарностью, что не прогнал сразу, с сохраненной внутри нежностью, с которой она и вошла в его комнату.

Вместо слов ей на затылок легла мужская рука.

Часть 5

(Adele — Lovesong)

— Райна, родная! Девочка моя, как же я скучал! Ты не представляешь, сколько всего случилось, столько придется тебе рассказать… Иди, я тебя обниму!