В лабиринте нереальностей. Книга первая (СИ) - Кароль Елена

      — О...

      Повисшая тишина давила так, что я не выдержала и бросила на Эйнара робкий взгляд, чтобы понять, что он думает. Слава богу, она на меня не смотрел, предпочитая изучать рисунок обоев на стене. Но вот его губы...

      — Это из-за зелья.

      Буркнув, поняла, что оправдываюсь и от этого стало ещё противнее.

      — Да, наверняка.

      Кивнул, но улыбка стала шире.

      — Прекрати. — обиженно поджав губы, я сжала пальцы в кулачки. — Я не виновата!

      — Конечно нет. — губы начали подрагивать, как и плечи, но он всё не смеялся, хотя казалось держался изо всех сил.

      — Перестань!

      — Ир, ну что ты... не кричи. — наконец посмотрев четко на меня, мужчина неожиданно успокоился и подмигнул. — С кем не бывает. А чего смутилась-то? Ну, эротика... Эротика — это вообще дело хорошее. Особенно во сне.

      Э...

      С трудом удержав челюсть от падения, смерила его хмурым и недоверчивым взглядом. А я уже и забыла, каким он может быть. Что ни слово, то три подтекста за ним.

      — А с кем?

      — Что?

      — С кем эротика была?

      — Ну ты... — возмущенно выдохнув, я резко вручила ему стакан, пока он не треснул в моей руке. — Совсем без совести?

      — Почему? Не поверишь, но вот как раз совести во мне больше, чем надо. — со смешком забрав стакан и переставив его на столик, мужчина снова повернулся ко мне и я тут же увидела в его глазах многочисленных бесят. — Хотя знаешь, не отвечай, я лучше сам додумаю. Спорим, тебе понравилось?

      — Что-о-о?! — не завопив от возмущения только потому, что не хватило воздуха и из горла вырвались странные хрипы, поняла, что краснею уже не от стыда, от наглости некоторых двуликих. — Ты... ты...

      — Я? Я очень милый, правда? А ещё очень добрый. И нежный. И надежный и вообще. Идеальный.

      — Да наглый ты, вот какой! И беспардонный! — наконец обретя дар речи, поняла, что ещё немного и первый раз накричу на кого-либо в принципе.

      — Да ладно? — изобразив искреннее удивление, Эйнар вдруг подался ближе, но только открыл рот, чтобы наверняка сказать очередную нелепицу, как дверь открылась и на пороге появился удивленный шеф.

      — Что кричим?

      — Шеф, он ко мне пристает!

      — Я-а-а???

      Вот если бы не была на своем месте, точно бы поверила! Эмоции обиды и удивления были настолько яркими и достоверными, что я тут же разозлилась ещё больше и рыкнула:

      — Ты!

      — Так, тихо. — остановив перепалку до того, как она собственно началась, Самуил с осуждением посмотрел на меня, а затем и на Эйнара. — Выйди, будь любезен. Не смущай нашу девочку больше, чем уже смутил.

      Э...

      Нашу девочку?

      У меня слуховые галлюцинации???

      Настороженным взглядом провожая выходящего из комнаты блондина, хмуро посмотрела на оставшегося в комнате брюнета. Мне не нравится выражение его лица. Ну вот ни капельки!

      — Ира… — зайдя внутрь и плотно закрыв за собой дверь, шеф прошел ко мне и устроился на стуле, где ещё минуту назад сидел Эйнар.

      — Да. — понимая, что сейчас мне скажут такое, что я порадуюсь, что уже сижу, кисло кивнула. — Слушаю.

      — Хм… Я сейчас буду задавать тебе личные вопросы.

      — Давайте.

      — Эм… — смешавшись, словно не ожидал от меня подобной покладистости, шеф насторожено уточнил: — Ира, ты хорошо себя чувствуешь?

      — Нет. Я чувствую себя отвратительно. — эх, гулять так гулять. В смысле, умирать, так с музыкой. — Я в вас влюбилась, причем принудительно. Меня проглючило так, что я хотела вас изнасиловать. А сейчас мне приснился голый Эйнар, который целовал меня там… в общем там. Как вы думаете, я хорошо себя чувствую?

      — Кхм…

      Да, я сделала это.

      С потаенным злорадством наблюдая, как теперь проглючивает шефа, не удержалась и криво усмехнулась. Было так гадко, как не было никогда. Мне только что изнасиловали мозг и душу. И после этого он спрашивает — как я себя чувствую? Да волшебно!

      — А… можно было без подробностей? — наконец придя в себя, Самуил посмотрел на меня с плохо скрываемым скептицизмом.

      — Нет, Сэми. Без подробностей было нельзя. Зато теперь ты знаешь, насколько мне гадко.

      — Ира, не «Сэми».

      — А Марина так тебя называла.

      — Ты не Марина. — добавив во взгляд суровости, которая сейчас мне была глубоко до фонаря, причем и он это понял, Самуил поморщился. Подумал, вздохнул, потер нос… — Так, давай заново. Зелье ещё действует?

      — Нет.

      — Уверена?

      — Абсолютно. — тяжело вздохнула, почти как он только что и покаянно прошептала, глядя куда угодно, но не на него: — Прости. Мне до сих пор гадко. А ещё сон этот… и во рту как кошки нагадили. И в мыслях тоже. А можно мне больничный на пару дней? Я дома посижу, порефлексирую?

      — Нет, Ира, больничный тебе нельзя. И предупреждая вопрос, который уже вертится у тебя на языке — нет, уволиться тебе тоже нельзя. Ира, соберись. — пытаясь призвать к моему разуму, шеф преуспевал плохо. Потому что… он был без пиджака, без галстука и верхняя пуговка его рубашки была расстегнута.

      Он говорил и говорил, призывал собраться и вспомнить, что я царевна, что-то о долге и прочей ерунде, а я слушала, кивала и смотрела. Смотрела туда, где виднелся кусочек такой загорелой, такой манящей шеи и…

      — Сэми, а ты думал о том, чтобы когда-нибудь жениться?

      — …и в конце концов ты просто необходима нам, как… прости, что?

      — Я тебе нравлюсь? — стараясь контролировать руки, которые уже сами тянулись к такому далекому, но такому близкому шефу, смущалась, но понимала, что или сейчас или никогда. Каким-то странным, пищащим вдалеке сознанием я ещё понимала, что сейчас происходит что-то не то, но неумолимо желание уверенно запинывало сознание на самые задворки, не позволяя вмешиваться.

      — Ира? — черная, идеальная бровь удивленно и почему-то настороженно взлетела вверх, а голос Самуила стал вкрадчивым. И таким сексуальным! — Ира, это зелье?