Филис Каст - Богиня света

— Постарайтесь, чтобы он сидел или лежал и при этом его рука находилась ниже уровня сердца.

— Уже сделано.

— Он в сознании?

Памела посмотрела в глаза Аполлону.

— Да.

— Боль очень сильная?

— Да, он говорит, что его как будто жжет огнем. — Голос Памелы надломился.

— Памела, очень важно, чтобы вы сохраняли спокойствие. Не позволяйте ему впасть в панику. Он должен сидеть неподвижно, насколько сможет.

— Я понимаю.

Держи себя в руках, приказала она себе. Если она сама запаникует, он останется один.

— Хорошо, у вас есть вода?

— Есть.

— Промойте ранку, но поосторожнее, чтобы он при этом не слишком двигал рукой.

— Сейчас сделаю, подождите… — Она положила трубку на землю рядом с собой и схватила вторую бутылку воды. — Помощь скоро подоспеет, но укус надо промыть прямо сейчас. Надеюсь, тебе не будет больно, хотя и может быть… Ты должен сидеть как можно более спокойно, так что даже если будет больно — постарайся не дергаться.

— Делай что надо. Я не стану шарахаться от тебя.

Когда она осторожно взяла его за руку, Аполлон закрыл глаза, а когда на глубокие следы змеиных зубов полилась вода, он лишь задышал быстрее, но не пошевелился.

Памела вытерла мокрые руки о шорты и снова взяла телефонную трубку.

— Я это сделала. Что еще?

— Если у него на руках есть кольца, браслеты или часы, снимите их.

— Нет, он ничего не носит.

— Хорошо. Теперь вам нужно только успокаивать его и постараться, чтобы он не слишком сильно волновался.

— Может, надо наложить какую-нибудь повязку или еще что-то?

— Нет, укус слишком близко от запястья. Просто старайтесь его успокоить и не давайте ему замерзнуть. И не позволяйте заснуть. У него может ускориться пульс или возникнут затруднения с дыханием. Могут также начаться судороги, или он даже потеряет сознание. Яд гремучих змей вызывает очень сильную боль. Будьте готовы к его реакции.

— А когда к нам доберутся медики? — Памеле было трудно говорить, от страха у нее перехватывало дыхание.

— Они будут у вас меньше чем через двадцать минут. Держитесь, Памела. Укус гремучей змеи — дело серьезное, но совсем не обязательно смертельное.

Слово «смертельное» Памела восприняла как удар ножом в сердце.

— Я… я чувствую… — заговорил Аполлон, но тут же склонился набок, и его глаза закрылись.

— Ладно, жду, — сказала Памела в трубку, отбросила телефон и кинулась к Аполлону.

— Нет! — вскрикнула она, снова усаживая его спиной к камню. — Ты не можешь уйти!

Она коснулась его щеки. Кожа была горячей.

— Не оставляй меня!

Его ресницы затрепетали, глаза открылись. Он быстро заморгал, как будто не в силах сосредоточиться на ее лице.

— Памела… — слабым голосом произнес он.

— Аполлон, не уходи от меня! — жалобно сказала она.

Снова сунув руку в корзину, Памела достала льняную салфетку и, смочив ее водой из бутылки, осторожно отерла пот с его лица.

— Как приятно… — пробормотал он. — Прохладно… хорошо…

Он скривился, когда по его руке прокатилась очередная обжигающая волна боли.

— Так вот как чувствуют себя те, кого сжигают… Забавно, правда, что это должно было случиться именно со мной? — выдохнул он.

— Все будет хорошо, — сказала Памела, промокая его лоб. — Медики будут здесь через несколько секунд.

Они привезут сыворотку, противоядие. С тобой все будет в порядке. Ты просто обязан поправиться.

Аполлон снова заморгал, пытаясь справиться с туманом перед глазами.

— Ты плачешь… — Его здоровая рука попыталась смахнуть слезы со щек Памелы, но тут же бессильно упала. — Не плачь, сладкая Памела. Я ведь уже говорил тебе, что Подземный мир — чудесное, редкой красоты место. Как ты, моя половинка, женщина редкой красоты.

— Не говори о Подземном мире! — Слезы уже настоящим потоком хлынули из глаз Памелы. — Ты не можешь умереть. Ты Аполлон, бог света!

— Ну, прямо сейчас бог света более чем смертный мужчина. — Аполлон замолчал.

Он задыхался, и говорить ему было трудно. Огонь из его руки быстро распространялся по всему телу. Аполлон чувствовал, как боль впивается в плечо и, словно поток горящей смолы, проливается в грудь.

— Памела, послушай… Гадес говорил мне, что души-половинки всегда находят друг друга. Жизнь за жизнью они встречаются снова и снова. Помни это…

В его груди как будто что-то взорвалось, и лицо Аполлона искривилось от боли. Он как будто провалился внутрь себя, в выжженное пространство. Аполлон закрыл глаза и соскользнул в черное ничто.

— Нет! — закричала Памела.

Руками, дрожащими так сильно, что она почти не владела ими, Памела коснулась его лица. Секунду назад его кожа была горячей; теперь она стала прохладной и влажной. Памела попыталась нащупать пульс, но ей это не удалось. Нет! Такого просто не могло быть! Невозможно, чтобы такое случилось! Памела стремительно встала и, запрокинув голову, яростно закричала, обращаясь к небесам:

— Зевс! Твой сын умирает! Где ты? Спаси его… открой свой чертов драгоценный портал и забери его домой! Что ты за отец такой?!

Небо вдруг замерцало слабым светом, раздвинулось, как гигантский занавес, и какой-то молодой человек повис над Памелой. Он был одет в короткую тунику, очень похожую на ту, в какой был Аполлон в вечер их первой встречи, и в золотые сандалии, державшиеся на перекрещенных на лодыжках ремнях, на пятках трепетали крылышки — и такие же крылышки венчали его похожую на шлем шапку и хрустальный жезл в его руке. Его короткие вьющиеся волосы были почти белыми, а на красивом лице отражалось мягкое веселье.

— Что? Неужели ты утратила дар слова оттого, что твои вопли действительно достигли Олимпа?

Памела прищурилась, узнав тот самый надменный тон, который много раз слышала в голосе Артемиды.

— Сначала спаси его, — резко сказала она. — А уж потом можешь меня оскорблять.

Бог удивленно вскинул брови.

— Ты хоть понимаешь, с кем говоришь, смертная?

— Да. — Она почти выплюнула это слово, полная разочарования. — Раз ты весь обвешан крыльями, ты, должно быть, Гермес. Поговорим позже. А сейчас спаси его.

Гермес негодующе фыркнул.

— Какая дерзость! — Он посмотрел на неподвижное тело Аполлона и с отвращением покачал головой. — Думаю, это он тебя так испортил.

Памеле захотелось вцепиться ему в глотку.

— Ох, но совершенно незачем так пылко изображать заботу. Зевс не позволит Аполлону умереть.

С этими словами Гермес махнул хрустальным жезлом в сторону Аполлона, и тело бога света окатило дождем искр, похожих на салют в честь Четвертого июля. Когда искры коснулись его, грудь Аполлона поднялась в долгом вздохе, а глаза открылись. Он огляделся в смущении, увидел Гермеса и нахмурился.