Елена Звездная - Любовница Его Величества

Партия сыграна! Вызов брошен! Следующий ход был за ним!

Хассиян поймал тонкий бархатный лоскуток. Схватил одним движением, и на пол, к отчаянию всех придворных дам, полетел белоснежный платок — выбор сделан! Вызов принят!

А император, внешне неспешно, направился следом за хрупкой фигуркой, словно объятой пламенем шелка.

Она не обернулась, ни разу, абсолютно уверенная, что он следует за ней, и едва остановилась, сильные руки скользнули на талию, прижимая к тому, кто был одет в черное… Тьма и пламя словно слились в страстных объятиях.

Ян прижал ее лишь на миг, желая ощутить это хрупкое тело той, что играла без правил. А затем, развернул лицом к себе, впиваясь в алые губы, касаясь руками белоснежных плеч, шеи, нетерпеливым движением вторгаясь в царство алых лоскутов и замирая, едва ощутил прикрытые лишь тонким шелком ноги.

Он оторвался от ее губ, и среди колонн холла раздался почти рык:

— Сними маску!

И снова отрицательное движение, затем чуть склонив голову на бок, внимательный, чуть насмешливый взгляд. Он ожидал иного, не нежных объятий и сводящего с ума шепота, совмещенного с легким поцелуем:

— Снимешь — проиграешь… Ты принял вызов, так иди до конца…

— Пожалеешь, — прошептал ей в ответ император.

В ответ — все то же безмятежное пожимание плечами.

Кати развернулась к лестнице и протянула ему руку. Едва их пальцы сплелись, девушка медленно начала подниматься по ступеням.

И все же он ждал, он до последнего ждал, что она откажется. Остановится, испугается, передумает… Но привел в собственную спальню, позволив пройти вперед, закрыл двери. Остановился, ожидая ее действий, и перестал дышать, когда тонкие пальцы коснулись застежек на платье.

— Это наваждение! — прошептал император и вторую застежку алого платья расстегнул сам.

Не удержался, и потянулся к ее маске. Она перехватила руку, вновь сплела их пальцы и прикоснулась к его губам. И Ян смирился с навязанными правилами игры, но едва ее рука потянулась затушить свечи, перехватил, не позволяя скрыть их страсть в темноте, и на этот раз ей пришлось принять его правила игры.

Кати наслаждалась своей игрой, своей властью, но лишь до тех пор, пока платье не упало к ногам. И девушка вздрогнула, сжалась, поспешно ища пути отступления. Эйфория ее победы стремительно исчезала, оставляя смущение, стыд, страх быть узнанной. И император словно почувствовал. Остановился, потянулся за покрывалом и в следующее мгновение скрыл обнаженное тело мягким бархатом. Кати с удивлением смотрела на его нежную, почти снисходительную улыбку, и невольно дрожала под проницательным взглядом. Хассиян отошел, одним движением стянул рубашку и сел на постель, приглашающим жестом похлопав по покрывалу.

— Решай сама, — почти промурлыкал Ян, — хочешь… я твой, если нет — держать не буду…

Покрывало скользнуло вниз, а мысли о снотворном унеслись вдаль, едва она увидела его полный восхищения взгляд. Катарина медленно, словно все еще раздумывая, шагнула к полуобнаженному мужчине и, склонившись, прикоснулась к его губам испуганно, нерешительно, неумело… Словно целовала впервые… впрочем, это и было впервые.

Его руки сжались в кулаки, тело было напряжено до предела, но Ян слишком хорошо понимал, что одно неверное движение и результатом будет ее страх. Очень медленно, приобняв ее талию лишь одной рукой, он лег на спину, почти уложив девушку на себя. Она вздрогнула, но не остановилась и эта неумелая, исполненная желания ласка, сводила его с ума сильнее, чем умелые действия самых опытных любовниц. И Ян позволял ей сходить с ума и сводить с ума его, сдерживая собственную, уже почти болезненную страсть, и сдерживая безумное желание схватить, подмять под себя, овладеть, дать выход вожделению.

Он стал терпелив, нежен, он предугадывал ее желания и ни одно из его движений не было наполнено силой. И когда в тишине спальни раздался ее первый стон, Хассиян сумел скрыть довольную улыбку и приступил к более активным действиям, а его поцелуи спускались все ниже и ниже, заставляя ее всхлипывать от нахлынувших ощущений.

Катарина горела в пламени. Ей казалось, что все ее тело стало невесомым и пылает в огне… Ее чувства, желания, ощущения обострились, реагируя на каждое прикосновение императора, отзываясь на каждую ласку, как будто дурман наркотика вновь затуманил разум. И все стало неважным и ненужным, кроме нежных рук, ласковых губ, полных желания прикосновений.

Стирались грани, нарушались запреты, теряла смысл глупая игра, растворялись сомнения, а сердца сплетенных тел бились как одно…

Вихрь страсти и желания схлынул, оставляя на разгромленной постели океан нежности, и они долго лежали, обнявшись, и молчали, словно боясь словами разрушить то чудо, что наполняло сердца обоих…

Тихий стук в двери, и он был вынужден подняться. Укрыл сжавшуюся девушку, ласково поцеловал в обнаженное плечо. Вернулся император быстро, начал торопливо одеваться, затем подошел к постели, наклонился и поцеловал, уже не скрывая ни желания, ни страсти.

— Моя невероятная… маска, — Кати невольно улыбнулась при этих словах, после всего что произошло, лишь осознание, что ее не узнали, позволяло сохранять спокойствие. — Я скоро вернусь…

И он снова завладел ее губами, затем с сожалением оторвался и, оглядываясь едва ли не на каждом шагу, покинул спальню.

Вслед ему раздался едва слышный протяжный стон — ее сказка закончилась! Катарина поднялась, на секунду замерла, приложив ладонь к животу и улыбнулась удивительному ощущению внутри. Почему-то, произошедшее не казалось ей грязным, недостойным или постыдным. Даже сейчас, когда возбуждение покинуло ее тело, то, что случилось она не сумела, бы назвать иначе, чем — волшебно! И хотелось петь, закружиться, теряя реальность, и… вновь испытать его прикосновения. Последняя мысль заставила торопливо надеть собственную одежду.

Едва натянув платье, Катарина приступила к поискам. Еитара хранила и яд и противоядие в нише у секретера, нечто подобное искала и Кати. Обойдя письменный стол у стены стол, девушка сняла со стены картину и приступила к изучению плотно пригнанных друг к другу камней. Время шло, а камни не поддавались… Катарина использовала все возможные варианты, но все бессмысленно. Оставалось лишь скрыть следы своего преступления. Девушка с сожалением повесила картину обратно, и когда поправляла край полотна, ощутила, как под пальцами пошевелился один из камней.

Сердце замерло, едва за дверью послышались шаги… но никто не вошел и Кати уверенно нажала на каменную кладку. Медленно, со скрежетом открылась ниша в стене, и полное радости восклицание раздалось в императорской спальне. Это был не маленький флакон, в тайном сейфе стояла огромная, не запечатанная бутыль более чем наполовину заполненная мутной жидкостью. Девушка поспешно достала пузырек со снотворным, беспрестанно встряхивая бутылочку, вылила все в цветочный вазон, и, прополоскав флакончик водой из графина, торопливо начала переливать содержимое. Несколько капель упали на пол, распространяя неприятный запах, и Кати обругала себя за неуклюжесть. Едва бутылочка заполнилась, девушка поспешно спрятала ее все в тот же единственный кармашек и торопливо принялась убирать за собой. Уже была закрыта секретная панель, задвинут назад стол и повешена правильно картина, но как Кати не вытирала пролитые капли на пол, неприятный запах все еще наполнял спальню. Распахнутое окно не спасло положения — запах витал в спальне, душил призраком ее лжи. И Катарина поняла, что скрыть следы преступления не в силах.