Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

– Вчера, поздно вечером, я ощутил нечто странное, какой-то диссонанс в шуме воды, изменение в песнях древних, – начинает Вентрис. – Я в соответствии со своими обязанностями готовился к прибытию подношения. Естественно, отзвуки предупредили меня об ее существовании, когда она только появилась в Вечноморе, а последующие благословения лишь укрепили восприятие.

– Вы шпионили за мной? – выпаливаю я. Даже кулон не в силах сдержать эту мысль.

– Не шпионил, – немного обиженно поправляет Вентрис. – Просто наблюдал, желая убедиться, что у вас все хорошо.

– Вы сомневались в способности Ильрита обо мне позаботиться? – уточняю я, оскорбленная за своего герцога.

Вентрис переводит взгляд с Ильрита на меня и обратно. Краем глаза вижу, как правитель герцогства Копья слегка усмехается – совсем незначительно, так что вряд ли остальные что-то заметили. Но он для меня единственная опора в этом новом, незнакомом мире, и потому я уделяю ему весьма пристальное внимание.

– Ильрит и раньше поступал вразрез с мнением Хора, особенно когда дело касалось подношений, – резко бросает Вентрис. Сложив руки поверх хвоста, он отводит плечи назад, подальше от плавников лососевого цвета по обе стороны лица, создавая видимость непринужденной позы. Однако ему не так легко дается сохранять маску невозмутимости. Вентрис почти до побелевших костяшек пальцев стискивает руки, а непрерывное подергивание хвоста лишь подтверждает его беспокойство.

– Вопрос о том, что Ильрит выбрал в качестве подношения человека, давно решен, Вентрис. Дело сделано. Перестань повторять последнюю ноту. – Кроул откидывается назад на губчатом сиденье, пряди каштановых волос колышутся возле лица. В нем чувствуется зрелость, благодаря которой он держится вполне свободно. Если здесь, как я полагаю, иерархия выстроена по возрасту, то в Хоре ему отведено второе место.

– Возможно, для тебя это мелочи, Кроул, потому что обязанность отыскать и помазать подношение лежит не на тебе. Однако нам с Ильритом предстоит готовить жертвы еще долго после того, как ты отправишься на покой. И в этом деле существуют свои правила. – Вентрис, прищурившись, бросает взгляд на Ильрита. От него ощутимо исходит едва сдерживаемая ярость. – Правила, которые следует исполнять, иначе неизбежны досадные ошибки. И, как следствие, такие подношения не имеют достаточной силы.

Ильрит слегка напрягается. Неужели Вентрис только что завуалированно намекнул на мать Ильрита, которой не удалось подавить гнев лорда Крокана? Стискиваю руки в кулаки, ногтями впиваюсь в ладони, стараясь сдержаться и не броситься защищать Ильрита и саму себя. Как он вообще смеет утверждать, что я тоже не соответствую стандартам? Только мне позволено сомневаться в собственной пригодности.

– Следи за языком, – небрежно бросает Кроул, одарив при этом Вентриса опасным взглядом.

– Прекратите все, – устало просит герцогиня Рэмни. Отчего-то сейчас она выглядит вдвое старше. – Давайте сосредоточимся на том, для чего мы собрались. Герцог Ильрит увел жертву из Вечноморя через путевой бассейн, не спросив при этом разрешения, и вступал с подношением в физический контакт.

«Значит, это действительно запрещено…»

В разговор вступает Севин, герцог Науки, обращаясь непосредственно к Ильриту.

– Итак, Вентрис обнаружил, что ты забрал подношение из Вечноморя, поскольку ощутил ее уход через путевой бассейн.

«Судя по всему, они не в курсе, что мы путешествовали через Грань в Серый проток».

А жители герцогства Копья – по крайней мере, Фенни, Лусия и Шил – сохранят это в тайне.

– Наверняка твои мать или отец объясняли тебе, что, как только начинается помазание, подношение привязывается к Вечноморю и при перемещении за его пределы может попросту исчезнуть?

– Я в курсе. – При упоминании родителей тон Ильрита становится совсем другим – более жестким и отстраненным.

– Мне Ильрит все это объяснил, – вмешиваюсь я. Слегка оттолкнувшись, выплываю вперед и зависаю рядом со своим герцогом, сдерживая желание к нему прикоснуться. – Он рассказал про риски, но я настояла на путешествии. Слушая песни древних, я поняла, что обрести благословение смогу только в чистой воде, полностью свободной от гнили. Мне требовалось оказаться ближе к другим людям, созданным руками Леллии. – Стараюсь использовать все сведения о Вечноморе, которые узнала к настоящему моменту. Если говорить уверенно, звучит вполне правдиво. – Мы уходили для того, чтобы разорвать мои связи с Природными Землями. Это было совершенно необходимо, иначе я так и осталась бы привязана к тому миру. Теперь, когда уз больше нет, я лучше подготовлена к встрече с Бездной.

Все внимание устремляется на меня. Вентрис хмурится, однако остальные, похоже, очарованы. Похоже, их удивляет сам факт, что я вообще умею говорить. Ощущая себя малышом, который показывает примитивный фокус перед сюсюкающими родителями, продолжаю:

– Само собой, его светлость действовал очень осторожно. Он научил меня разбирать песни, чтобы я правильно поняла волю лорда Крокана. В путь мы отправились ночью и пристально следили за моим состоянием, чтобы я точно не исчезла, а уже нанесенные во время помазания элементы не пострадали. Ильрит позаботился о том, чтобы мы вернулись прежде, чем мне начнет грозить реальная опасность.

– И вы сумели разорвать человеческие узы, которые помешали бы вам спуститься в Бездну в качестве подношения? – уточняет Рэмни.

– Да. – Кивнув, прикладываю руку к груди. – Там когда-то царил разлад, теперь установился мир. Моя песня стала другой. Я знаю сердцем, что полностью готова стать подношением, которое утихомирит лорда Крокана.

Все четверо смотрят на меня, время от времени обмениваясь взглядами. Как ни странно, Ильрит подается вперед и, протягивая руки, произносит с мольбой:

– Пусть Виктория наше десятое подношение, других после нее не будет. Мы отдали лорду Крокану все лучшее, что могло предложить Вечноморе, но этого оказалось недостаточно. Виктория же справится с задачей. – Ильрит тепло мне улыбается, в его глазах светится лишь сострадание. – Она умная, проницательная, способная, жизнелюбивая. Клянусь жизнью своей матери, что вижу в ней искру леди Леллии. Никогда за все свои годы я не встречал женщины прекраснее Виктории.

От его слов трепещет сердце, сладким томлением отдаваясь внутри. Прежде хоть кто-то вставал так рьяно на мою защиту? Говорил обо мне столь приятные слова?

К примеру, Чарльз до встречи в Совете вел себя совсем иначе. До хрипоты кричал о моих недостатках, всячески обзывал меня, плел паутину лжи…

– Более того… – Ильрит поворачивается к Хору, – Виктория уже не раз доказывала мне, что умеет держать слово. Клятвы и обещания она ценит превыше всего. Каждый ее поступок – образец честности.

Сердце сжимается, оставляя в груди пустоту.

Хочется вскричать: «Остановись, пожалуйста!» В голове эхом звучат эпитеты, которыми награждали меня сплетники Денноу: нарушительница договора, клятвопреступница, беглянка, но их причины уже остались в сознании белыми пятнами.

Однако герцог, не ведая всей правды обо мне, продолжает:

– Она никогда, ни