Карен Монинг - Тайна рукописи

Я уставилась на него мутным левым глазом. Правый глаз полностью заплыл и не открывался, снизу его подпирала невероятно распухшая щека. В той оптовой базе, после того как Мэллис меня ударил, Бэрронс назвал меня «Мак». Несмотря на все мои сомнения по поводу Бэрронса, на все мои страхи из-за его возможной договоренности с Тенями, он пришел туда за мной, когда все это случилось. Он пришел ради меня. Он спас мне жизнь. Он нес меня на руках, и теперь я в безопасности, я лежу на кровати в его доме и знаю, что он будет охранять меня, пока я не встану на ноги. При таких обстоятельствах глупо продолжать называть меня «мисс Лейн», я так ему и заявила. Возможно, кстати, я отвыкну называть его «Бэрронс».

– Ты можешь называть меня Мак, э-э... Иерихон. И спасибо, что спас меня.

Одна темная бровь удивленно изогнулась.

– Ограничьтесь «Бэрронсом», мисс Лейн, – сухо ответил он. – Вам нужно отдохнуть. Спите.

Мой здоровый глаз тут же закрылся, словно Иерихон произнес какое-то заклинание, и я перенеслась в счастливое место, в коридор, заклеенный фотографиями моей улыбающейся сестры. Теперь я знала, кто убил ее, и собиралась отомстить. Я была на полпути к дому. Я не буду называть его «Иерихон», если он против. Но я хочу, чтобы он называл меня «Мак», сонно бормотала я. Я устала находиться в тысячах миль от дома и чувствовать себя одинокой. Было бы приятно слышать, как кто-то называет меня сокращенным домашним именем. Кто угодно, пусть даже и Бэрронс.

– Мак, – произнес он мое имя и рассмеялся. – Ну что за имя для такой, как ты? Мак.

Он снова засмеялся.

Я хотела знать, что он имеет в виду, но у меня не осталось сил на вопросы.

А потом его пальцы легко, словно крылья бабочки, коснулись моей разбитой щеки, и Бэрронс мягко заговорил, но не по-английски. Это было похоже на один из тех мертвых языков, что звучали в фильмах, на которые я натыкалась, быстро переключая каналы. Теперь я жалела, что не посмотрела парочку таких фильмов, чтобы знать, к чему теперь стоит готовиться, если вообще стоит.

Кажется, он поцеловал меня тогда. И это не было похоже ни на один из тех поцелуев, которые мне доводилось раньше испытывать.

А потом стало темно. И я заснула.

– Нет, не так. Ты размазываешь его. Первый слой должен быть тонким, – сказала я. – Это не торт, который нужно покрыть кремом. Это ноготь.

Мы сидели в зимнем саду на плоской крыше «Книг и сувениров Бэрронса», – я даже не подозревала о существовании этого места, пока Фиона, которая, увидев мои повреждения, огорчилась куда сильнее, чем я ожидала, не рассказала мне о нем. Послеобеденные часы я провалялась на кушетке, притворяясь, что читаю, но на самом деле ничего не делая. Когда включились прожекторы, стоявшие по периметру крыши, и сумеречный сад оказался ярко освещенным, я хорошенько присмотрелась к своим поломанным ногтям. После чего сходила за маникюрным набором, вернулась наверх и, приготовившись хорошо поработать, разложила все инструменты на милом столике со стеклянной крышкой и железными ножками. Однако как бы я ни старалась, мне не удавалось накрасить ногти на правой руке, удерживая кисточку в сломанной, затянутой в лубки, левой. А потом приехал Бэрронс и я, не теряя времени, усадила его за работу.

Он стиснул зубы, на щеках заходили желваки.

– Напомните мне еще раз, почему я это делаю, мисс Лейн?

– Ха! – сказала я. – Потому что у меня сломана рука.

Я помахала лубком у него перед носом, на тот случай, если он забыл об этом маленьком неудобстве.

– Думаю, вы просто недостаточно старались, – сказал Бэрронс. – Думаю, вам следует попробовать еще раз. Если вы повернете лубок под таким углом, – он показал, в процессе закапав лаком для ногтей изразцовый пол садика, – а потом положите руку вот так. – Он кивнул сам себе. – Попробуйте. Думаю, это сработает.

Я холодно посмотрела на него.

– Ты таскал меня по всему городу, ты заставлял меня охотиться за ОС, но я же не жаловалась все время? Нет. Так что не выкручивайся, Бэрронс. Ты можешь как минимум накрасить мне ногти, пока у меня сломана рука. Я же не прошу тебя красить мне ногти на ногах.

Кстати, я действительно нуждалась в чьей-то помощи с педикюром. Поскольку работа над пальцами ног требует обеих рук.

Бэрронс сердито дернулся от перспективы снимать с меня туфли и красить ногти подходящим по цвету мерцающим золотистым лаком, который назывался «Румянец Ледяной Принцессы». Это название всегда казалось мне смешным оксюмороном, таким же, как «огромный коротышка». Ни одна из ледяных принцесс, с которыми я была знакома по старшей школе и колледжу, не относилась к тому типу, который умеет краснеть.

– Некоторые парни, – высокомерно сообщила я, – прыгали бы от счастья, если бы получили шанс накрасить мне ногти.

Бэрронс склонил голову над моей рукой, с суровой осторожностью нанося бледно-розовый лак на ноготь безымянного пальца. Иерихон был большим, мускулистым, мужественным и выглядел очень глупо, раскрашивая мои ногти. Словно римский центурион, обшивающий кружавчиками боевую кольчугу начальника. Я прикусила щеку изнутри, чтобы не расхохотаться.

– Уверен, что прыгали бы, мисс Лейн, – сухо ответил Бэрронс.

Он все еще называл меня «мисс Лейн».

После всего, что мы пережили. Словно не он нашел мою карту с фиолетовой точкой, которую я на ней нечаянно оставила, после чего помчался за мной в Темную Зону. Словно не он меня спасал, перевязывал, накладывал лубки и ледяные компрессы, менял повязки на глазу и, кажется, даже целовал.

Я нахмурилась, изучая его темную макушку. Я знала, как он нашел меня. Фиона рассказала мне, что позвонила ему сразу после того, как заметила, что я иду в заброшенный район. Судя по тому, как виновато она поглядывала на мои раны, я была свято уверена, что она не сразу позвонила Бэрронсу, в общем, вы меня поняли.

Но это было все, что я знала. С тех пор как мы вернулись с 1247 Ла Ру, я провела три дня в медикаментозном сне, просыпаясь лишь затем, чтобы Бэрронс мог меня чем-то накормить и снова приказать мне спать.

Спина и бедра были в синяках, различные части тела потеряли чувствительность и подвижность, ребра были перевязаны так туго, что мне было больно дышать, но, в качестве хорошей новости, мой глаз практически пришел в норму и снова открывался. Я все еще не набралась смелости взглянуть в зеркало, я несколько дней не принимала душ, но мысли мои вертелись вокруг совершенно других вещей. Несколько вопросов просто пожирали меня изнутри весь день.

– Итак, Бэрронс, час расплаты наступил.

– Я не буду помогать вам брить ноги! – тотчас же вскинулся он.