Невеста - Эли Хейзелвуд

вкус друг друга, затем пассивно-агрессивно, а потом с неприкрытым презрением. Когда я уже собиралась предложить выяснить отношения на парковке и испытать на прочность его когти против моих клыков, у него произошло озарение, и он спросил:

— Тебе вообще губернатор нравится?

— Нет.

— Может мы слишком заморачиваемся?

Мои глаза расширяются. — Да.

Мы возвращаемся в последнюю лавку и покупаем загадочную пепельницу в форме белого медведя. Это одновременно самая уродливая вещь, которую мы смогли найти, и стоит она больше трёхсот долларов.

— Откуда вообще деньги берутся? — спрашиваю я.

— Чьи деньги?

— Твои деньги. Деньги твоих заместителей. Деньги твоей стаи, — я сверкнула на него глазами, пока мы шли к машине, убедившись, что вокруг никого нет. На мне коричневые линзы, но я давно не подтачивала клыки. Если бы я открыла рот на людях, на меня б, наверное, вызвали службу по контролю за животными. — Ты подрабатываешь в страховой компании, пока я дрыхну днём?

— Мы грабим банки.

— Вы… — я останавливаю его, положив руку ему на предплечье. — Вы грабите банки.

— Не банки крови, не радуйся так сильно.

Я ущипнула его за левый бок, обидевшись.

— Ой. Моя… — мимо прошла пожилая человеческая пара, бросив на нас снисходительный взгляд, как на молодую влюблённую парочку. — Печень?

— Не та сторона, — шепнула я.

— Мой аппендицит.

— Опять мимо.

— Желчный пузырь?

— Нет.

— Гребаная человеческая анатомия, — пробормотал он, переплетая свои пальцы с моими, и потянув меня за собой.

— Ты же несерьёзно, да? Про ограбления?

— Нет, — он открывает передо мной дверцу машины. — Многие оборотни работают. Большинство, на самом деле. У меня тоже была работа, раньше… До того, как…

До того, как его жизнь стала принадлежать стае.

— Понятно.

— У большинства стай оборотней очень грамотно выстроены инвестиционные портфели. Именно оттуда берутся средства на инфраструктуру и на содержание руководства, у которого нет времени на другую работу, — он наблюдает, как я сажусь на пассажирское сиденье, затем наклоняется вперёд, опираясь одной рукой на дверцу, а другой на крышу машины. — Это отличается от финансовой системы вампиров.

— Потому что у нас руководящие должности передаются по наследству.

— Конечно, семьи вроде твоей полагаются на имущество, передающиеся из поколения в поколение, но в целом, вампиры не так централизованы. Вас меньше, культура общины слабее.

Я поджала губы. — Бесит то, что ты знаешь о моём народе больше меня и так хвастаешься этим.

— Да неужели? — протянул он. Наклонился вперёд и нежно поцеловал меня в нос. — Тогда придётся делать это чаще.

Никогда мне не было так весело ни с кем, кроме Серены. Даже веселее, временами. Хотя, возможно, это связано с тем, как он то и дело бросает на меня взгляды между разглядыванием витражных ламп, или с тем, что он молча протягивает мне свой свитер, когда я начинаю дрожать от кондиционера в магазине, а ещё с тем, что, когда мы остаёмся одни в машине, он крадёт у меня поцелуй, от которого я забываю, как дышать. Его язык нежно проводит по моим клыкам, пока я не чувствую каплю крови, а потом уже он стонет, обхватывая меня за талию и шепча, что не может дождаться, когда мы окажемся дома.

Дом.

Я стараюсь не думать об этом: территория его стаи определённо не мой дом. Но это сложно. Испытываю облегчение, когда губернатор Дэвенпорт встречает нас у двери, демонстративно приглашая меня войти. Интересно, за все годы политических игр мой отец так ни разу и не развеял этот конкретный миф? Это было бы вполне в его духе — водить всех за нос.

— Приятно видеть союз оборотня и вампира, который ещё не закончился кровопролитием. — Судя по запаху его крови, он ещё не до конца пьян, но на пути к этому. Его дом — смесь красоты и кричащей роскоши, а его жена явно не первая. Возможно, и не вторая. Когда он говорит мне полуотечески-полупохабно: «Ты, должно быть, хорошо себя вела, юная леди», взгляд Лоу на меня явно спрашивает: «Не хочешь, чтобы я его придержал, пока ты разрываешь ему глотку?»

Я вздыхаю и беззвучно произношу: «Нет».

Несмотря на это, слова «Спасибо за гостеприимство» от Лоу сопровождаются чересчур крепким рукопожатием. Губернатор прижимает руку к груди, провожая нас в гостиную, а я склоняю голову вниз, чтобы скрыть улыбку.

Кажется, губернатор питает нездоровый интерес к тому, как функционирует наш брак, и не стесняется об этом спрашивать.

— Должно быть, это сложно. Спорите постоянно, наверняка?

— Не особо, — отвечаю я. Лоу делает глоток пива.

— Разногласия-то хоть есть?

Обвожу взглядом комнату. Лоу вздыхает.

— Не могу представить, чтобы вы сходились во взглядах, когда речь заходит о таких темах, как Астра.

— О чём? — Лоу смотрит на меня непонимающе. Мне приходит в голову, что оборотень, возможно, помнит это событие под другим названием. Таким, которое меньше связано с кровью вампиров.

— Последняя попытка брака по расчёту до нашего, — пояснила я. — Где оборотни предали и перебили вампиров.

— А. Шестая свадьба. Это был акт мести. По крайней мере, так нас учили.

— Мести?

— За жестокое обращение жениха-вампира со своей невестой-оборотнем во время предыдущего брака.

— Нам об этом не рассказывают, — фыркнула я. — Интересно, почему.

— Вы собираетесь спорить об этом? — спрашивает губернатор, словно мы его персональный источник развлечений.

— Нет, — отвечаем мы одновременно, сурово глядя на него.

Он смущённо прочищает горло. — Кажется, пора ужинать?

Лоу не обладает макиавеллиевскими манипулятивными навыками отца, но он тем не менее хитро направляет разговор в нужное русло, не раскрывая слишком многого. Жена губернатора молчит большую часть времени. Молчу и я: смотрю на своё ризотто с грибами, которые, по словам Серены, отличаются от грибка, который у неё был на ноге, хотя я не могу вспомнить, чем именно. Лениво размышляя о том, почему люди и оборотни постоянно пихают мне еду, я слушаю, как губернатор заверяет нас, что он и мой отец — «большие друзья», которые вот уже десять лет встречаются на