Горькие яблоки - Оксана Олеговна Заугольная

не желая распространяться о том, что её силы были вытянуты стенами этого поместья. Мало ли как такую информацию могли использовать чужаки?

К тому же в некотором смысле она даже не кривила душой — высыпалась она плохо. Наверное, это было связано с тем, что Мейнгрим давно избегал её, а снова спать одной ей было непривычно. Пойти же к мужу или спать в комнате сына, как это было в родном селе, было попросту стыдно. Вот она и маялась, просыпаясь с тяжелой головой и терпеливо принимая то, что первые несколько часов после пробуждения у неё будет всё валиться из рук.

— Хотите, я пришлю вам травы для успокаивающего напитка на ночь? — предложила Роза. — У нас каждый умеет заваривать травы, даже те, что без магии.

— У вас есть люди без магии? — заинтересовалась Радка. Не то, чтобы это была новость, но её насторожил тон, с которым он них говорила Роза.

— Ну да, — если та и заметила усилившийся интерес Радославы, то никак не подала виду. — К сожалению, они везде есть. И у вас, и у нас. Никчемные существа. И сами магии не имеют, и чужая магия иначе в них проникает. Никогда не знаешь, подействует простое заклинание или убьет. Одно хорошо, могут работать руками. И детенышей у них всегда много.

Радка онемела. Конечно, она замечала легкое пренебрежение со стороны того же Мейнгрима, знавшего, что она не-магесса. Но это пренебрежение и рядом не стояло с отношением Розы. Судя по всему, она и за людей-то не-магиков не считала.

А вот новость о том, что чужая магия на неё может действовать не как на магика, была ценной. Может, и иллюзиям она не поддалась благодаря этому. Думать о том, что окружающая магия могла запросто убить, почему-то совсем не хотелось.

— А найденные у вас бывают? — с трудом справившись с желанием вцепиться в волосы этой куклы, с милой улыбкой спросила Рада.

— Конечно, как иначе, — Роза чуть скривилась, словно ей была неприятна одна мысль о таких магиках. Впрочем, скорее всего, тут Радке не показалось. — Правда, они редко бывают по-настоящему сильными. Не то что здесь, в яблоневом королевстве. Здесь я знала нескольких сильных найденных магиков. Очень сильных.

— Я тоже знала сильную магессу из найденных, — если до сих пор Радка с трудом, но удерживалась от того, чтобы сказать лишнее, сейчас перед ней словно зажглись тревожные огни — так близко она была к пропасти, за шаг в которую отвечало произнесенное её губами имя «Янка». — Очень сильную.

Удержалась. Было больно просто до одури, но она смогла.

— Да-да, — беспечно согласилась с ней Роза. — Удивительное дело, как они могут такими быть. Но хорошо, что их находят, и вот я думаю…

Что она думает, слушать не было никаких сил.

— Скажите, госпожа, — Радке стоило немалого труда прервать трещавшую Розу. Красивая кукла, занявшее место Янки, раздражала её до полусмерти. Но информацию можно было получить откуда угодно, и об этом Радка не собиралась забывать. Вот и улыбалась сейчас как идиотка этой змее, стараясь не думать про сынка Янки, так похожего на неё саму. — У вас для найденных ведь похожий ритуал с колодцами, я правильно понимаю?

Хорошенькое личико Розы на мгновение скривилось гримасой недовольства, но она тотчас просияла. Словно вспомнила ответ на сложный вопрос, хотя чего тут сложного, когда об этом каждый знает.

— Всё верно, — защебетала она с новой силой. — Так красиво, вы не представляете, Радослава! Это же не яблоки. Юные магики и магессы, еще не познавшие своей силы, опускают цветы на воду и провожают их, пока те уходят вглубь.

— Но что с теми, кто не магик? — грубо прервала её Радка. Она спиной чувствовала, что супруг заинтересовался их разговором и как хищный зверь подобрался поближе. Это хорошо. Мейнгриму она верила, он не даст её в обиду, хоть и обругает потом за пустоголовость, пусть! Терпеть у неё больше не было сил.

А что вопрос был щекотливым — она чувствовала это всей кожей. Словно маленькие иголочки пробежали по позвоночнику от неприятного взгляда Розы, которая растеряла всё свое благодушие разом, будто надевая маску. Пусть это длилось мгновение, и вот магесса вновь обворожительно улыбнулась и развела руками.

— Я вас не понимаю, Радослава, — повинилась она.

— Не каждый, кто подходит к колодцу, и впрямь оказывается магиком, — терпеливо пояснила Радка.

О, она прекрасно заметила опасливые взгляды Розы по сторонам, словно она не хотела, чтобы их разговор слышал кто-то еще. Не обессудьте, госпожа, ведь голосом Раду небо не обидело. И она не собиралась скрывать что-то лишь потому, что этого хочет чужачка, пытающаяся влезть ей под кожу, стать другом.

Скорее назло, она заговорила еще громче.

— В нашем королевстве, если претендент не магик, то яблоко не тонет, и глупец, напрасно посчитавший себя магиком, должен съесть его целиком. А от воды колодца яблоко становится невыносимо горьким.

Удивительно, ей удалось произнести всё это с легкостью, словно она никогда не грызла это горькое яблоко, не была той дурочкой, что раз за разом верила в свою исключительность. Просто рассказ, ничего больше. Она даже не вздрогнула, когда её обвила рука подошедшего сзади мужа. В последнее время он касался её редко, но сегодня был просто день таких прикосновений. Так можно было и привыкнуть.

— И впрямь забавно, — Мейнгрим, в отличие от неё, говорил совсем негромко, но его голос разносился по всему залу. Магия, куда без неё. — Неужели цветочные едят горькие цветы?

Роза побледнела. Её пальцы словно бледные червяки переплетались между собой, пока она искала взглядом Скарбимежа.

— Я не думала об этом, — пролепетала она. — Я же родилась в городе, откуда мне знать такие подробности?

— Конечно, вы правы, госпожа, — Радка не обманулась ласковому голосу мужа, Мейнгрим так говорил, когда хотел убивать. Она это знала прекрасно, ведь прибить её ему хотелось особенно часто. — Удивительно, как всё забавно проходит у найденных.

— Точно, — с облегчением улыбнулась та, и Радка двинулась за раскланявшимся с Розой Мейнгримом. И трудно не пойти, когда тебе вцепляются в локоть с такой силой, будто собираются сломать руку. Пара томительных минут, и рука снова оказывается на свободе, и Радка смогла потереть пострадавшее место. Они снова нырнули за портьеру, и Радка наконец сообразила,