Наталья Ткаченко - Принцесса. Пособие по выживанию (СИ)

Я опустила глаза — смотреть ему в лицо просто невозможно — начинаю любоваться! Да, а какая картина получилась бы. Можно, кстати, нарисовать его по пояс, сложен он чудесно, мускулатура у него развита гармонично. Да что такое, куда ни посмотрю!.. Нет, туда тоже не стоит смотреть, а туда тем более…

Тан потянулся к заткнутой за край на поясе скатерти.

— Нет-нет-нет! — завопила я, отскакивая. — Ты меня не так понял! Не вздумай!

— Уверена? — изогнул он бровь.

— Я хочу тебя нарисовать! — выпалила я вместо ответа.

Тан засмеялся, запрокидывая голову — блеснули белые зубы, опустил её, резко тряхнув завившимися от влаги волосами и посмотрел на меня, улыбаясь.

— Очень хочу! — подтвердила я, окинула его оценивающим взглядом. — По пояс, потому что портреты в полный рост мне не удаются. И красками. Да, с твоими глазами я замучаюсь — надо будет покопаться в запасах Алилы, у меня точно нет таких оттенков! А свет поставить справа впереди, или под солнцем, чтобы волосы блестели…

— Слава! — воскликнул, хмурясь, Тан. — Я уже понял, что интересую тебя исключительно как модель для новой картины, пожалуйста, хватит!

Я вынырнула из творческих раздумий и посмотрела на него глазами нормального человека. Тан глядел на меня так, как будто я по примеру Микеланджело только что собственноручно заколотила гвозди в его ладони.

— Прости, пожалуйста, — залепетала я. — Тан, не сердись, я вовсе не думаю о тебе как о какой-то модели, которую нарисовал и забыл!

Он секунду смотрел на меня, потом опустил голову и сказал:

— Это ты прости меня. Я сам виноват, обижаю тебя, — Тан шагнул ко мне, упал на колени и обнял мои ноги, уткнувшись лбом в колени.

— Встань сейчас же! — возмутилась я. — Что за моду взял, чуть что, бухаться в ноги?! Тан! — я топнула правой.

— Прости! — Тан поднялся, обнял меня. — Ну прости, пожалуйста!

— Твоё счастье, что я отходчивая!

— Ты просто — моё счастье, — ласково сказал Тан и легонько поцеловал меня в щёку, мягко скользнул губами к шее. Ой-ёй-ёй! Нет, я так с ума сойду.

Я отступила на шаг. Вот, теперь и соображать можно.

— К вопросу о рисовании, — в тщетной попытке отдышаться пропыхтела я. — У тебя кое-что моё есть, по сведениям, полученным из достоверного источника!

Тан засмеялся и развёл руками:

— Как видишь, сейчас нет! Но если ты хочешь обыскать меня, дорогая стражница… — он недвусмысленно потянулся к скатерти, может, больше разыгрывая меня, чем всерьёз, но я замахала руками:

— Верю на слово! Только учти, я хочу его однажды получить обратно!

— Конечно, я его верну, — не стал спорить Тан. — Всё равно ты там не похожа на себя — роскошная, величественная, а в жизни ты милая, живая… искренняя. Но такая же красивая! — он шагнул ко мне, я отступила. Тан улыбнулся: — Неужели ты думаешь, что сумеешь убежать от меня? Я тебя поймаю! — предупредил он, снова шагая ко мне. Что-то мне это напоминает… — А ещё, пока буду ловить, скатерть точно свалится, — Тан посмотрел на меня серьёзно-серьёзно и погрозил пальцем.

— Да ну тебя! — фыркнула я. — И вообще, помнишь, зачем я тебя сюда позвала?

— Предсказание, — кивнул Тан, присаживаясь на край стола. — Так что ты хочешь спросить?

Но спросить я ничего не успела — дверь открылась, а за ней обнаружился мой папа. Он несколько удивлённо обозрел полуголую фигуру Тана, перевёл глаза на меня и хмыкнул, явно в ожидании объяснений.

— Эээ, Тан — папа… — сделала я жалкую попытку вернуть ситуацию в рамки приличий. Тан невозмутимо поправил свою импровизированную набедренную повязку, распрямился и представился, слегка поклонившись всё с тем же величественно-равнодушным видом:

— Танислав Далера.

— Андрей Александрович, — папа рассеянно протянул руку, Танислав удивлённо пожал её. Наверное, ожидал разноса от отца девицы из благородных, заставшего эту самую девицу с парнем из проклятого в двусмысленном виде.

— Мы тут разговаривали, — немного нервно пояснила я.

Папа хмыкнул, отпустил руку Тана и остался стоять напротив, внимательно разглядывая гостя, который отвечал ему тем же. Тан оказался ростом ровно с папу, и сейчас, когда они стояли лицом к лицу, я подумала, что оба удались на славу: фигура, ширина плеч и всё такое… И оба — блондины, только вот у папы глаза серые. Учитывая, что у мамы голубые, вся родня долго недоумевала, в кого я пошла со своими карими, даром что Федька такой же тёмный, как и я, а вот Витька своими голубыми очами уже собирает девичьи взгляды, а когда вырастет…

— Далера, знакомая фамилия, — нарушил затянувшееся молчание папа, каким-то странным голосом. — Вы случайно не родственник Костантины Далера?

Я вынырнула из размышлений. Ну вот, сейчас они припомнят общих знакомых, и всё будет хорошо…

— Я её сын, — ответил Тан. — Мне кажется, я вас уже встречал. Вы знали мою мать?

— Да, — ответ папы был предельно краток, и это мне не понравилось. На всякий случай я подошла к Тану поближе.

Папа изучающе посмотрел на Тана. Тан изучающе посмотрел на папу.

Так, снова какая-то тайна! Типа моей прабабушки-хаклонгушки…

— Па, — робко позвала я, покопалась в списке самых невинных вопросов, и выдала: — А где ты познакомился с его мамой?

— В постели, — невозмутимо ответил мой отец.

Секунду я, пардон, офигевала, потом у меня вырвалось:

— А это было ДО или ПОСЛЕ того, как ты познакомился с МОЕЙ мамой?!

— Не мели чушь, Славка, конечно, до, задолго до, — совершенно спокойно сказал папа, и снова убил меня: — Танислав, а сколько тебе лет?

— Сто восемьдесят восемь, — так же ровно отозвался Тан, сверля папу взглядом.

Ох, как мне не понравилось брожение мыслей на папином лице!

— Па, ты же не хочешь сказать…

— Думаю, это сам Танислав нам скажет. Судя по тому, что он носит фамилию матери…

— Моя мать никому не называла имени моего отца, — Тан говорил ровно, но мне очень не понравился тон. Если бы это не был милый, ну, чуточку сумасшедший, но в общем безобидный Тан, я бы решила, что слышу в его словах скрытую ненависть к моему отцу. А он продолжил: — И почему-то только сейчас я вспомнил: расставаясь с любимым человеком, мама решила назвать своего ребёнка его любимым именем. Красивым древним женским именем — Танислава. Она ожидала девочку. А родился я. И назвала она меня Таниславом в память о нём.

И тут до меня дошло. Я не нашла ничего умнее, как раскрыть рот, вцепиться в руку Тана и выдохнуть:

— О Господи, да ты можешь быть моим братом?!

— Похоже на то, — нервно усмехнулся мой отец. — Но Сти ничего мне не сказала…