История Эверис Фэлс - Екатерина Котова

— Будешь вести себя подобным образом, ничем хорошим это не закончится. Надеюсь, ты понимаешь? — сделал паузу и продолжил: — Мерил жутко не приятная вещь. — потер он свои руки, потом резко шагнул, хватая мои. — Будет обидно, если такая красота попадет в застенок. А эти тонкие запястья и пальцы, что изящно вырисовывают магические формулы, вряд ли когда-то возьмут гриф в руки, если на них наденут стопроцентный мериловый сплав. — он притворно покачал головой, выражая скорбь.? Я сглотнула и, кажется, напряжение дошло в этот момент до предела. Холодные пальцы отвратительно чувствовались даже через перчатки, будто сам мерил сковал запястья. Я отчетливо почувствовала их на себе. Он сломал… мне стало страшно.

— Будешь послушной? — спросил, как маленькую, не отпуская.

Я промолчала, сдерживая слезы и злость от беспомощности. В ушах зазвенело и появился горьковатый привкус. И… качнула головой.

— Если снимете заклятье и перестанет шантажировать. — сдавленным голосом ввинтила условие.

— Заклятие молчания не сниму, сама понимаешь. А сделка — есть сделка. Сделаю прекрасной россе подарок на Йоль, когда Рейдар соберет вещички и уедет в Дэрнию. И это первое. Он должен уехать. — с нажимом пояснил мне очевидное. — Второе, он должен подписать добровольное согласие на военную службу. — выразительно на меня глянул. — Делай, что хочешь, но после праздников он должен быть в столице неженатым и с подписанным соглашением. — я, не мигая, смотрела куда-то на сливочную пуговицу с гротескной скалящейся мордой химеры и видела в ней Далла, от него пахло чем-то терпким, сильным и вызывающим непримиримое желание сбежать как можно дальше! Демон поддел подбородок и его сочувствие прозвучало как издевка:

— Не расстраивайся, Эверис, так будет лучше. Ты даже не представляешь, какое будущее его ждет. Поверь, ты сделаешь благое дело. — пальцы прошлись по щеке, зачем-то убирая непослушный локон и, смахивая злую слезу. В ужасе я замерла, не смея пошевелиться. Сердце испуганно сжалось. Наши отношения зашли слишком далеко.

— Что вы делаете? — выдавила из пересохшего горла. Кажется, так чувствует себя пичуга в лапах дикой кошка.

Что-то углядев в моем взгляде Далл отступил.

— Ничего. Спросишь, когда закончишь Даркмурт. — серьезным тоном произнес и,развернувшись, зашагал прочь. Напряжение достигло пика. Я выдохнула лишь, когда за ним закрылись двери пустой залы. Колени подогнулись, усевшись прямо на натертый холодным воском пол, по щекам невольно потекли горькие жгучие перцовые слезы, а внутри разразилась криком разъярённая виверна.

Сизый густой дым, пахнущий смалием клубился, заворачиваясь в плотный кокон, наполняющий помещение запахом, который я на дух не переносил. Когда меня или братьев наказывали, всегда видел, как он со спокойный лицом дымил, наблюдая за рассечением розгами наших спин. Мы тогда орали и плакали, как потерпевшие. А в ушах звучали его слова: «Ты что девчонка? Ты мужчина! Ты должен терпеть! Это твоя обязанность!» До сих пор сжимаю челюсть от вида кожаных прутов. С тех пор многое изменилось, разве что не его спокойствие от вида жестокости. Человек привыкает ко всему и даже к боли, особенно чужой.

Напряжение в воздухе вибрировало и без дополнительного наполнения дымом, но если на меня сигары действовали крайне отрицательно, то горячо любимый родственник пытался вернуть себе лицо, после феерично слетевшей на людях маски. Правда мы были вдвоем, и здесь не перед кем было устраивать показательное самообладание, которого нам обоим было понятно, что он не испытывал.

— Лайонел, твоя мать была красивой, но своенравной женщиной.

Я удивленно посмотрел на человека, который никогда не заговаривал о своей первой жене.

— В этом ты так сильно похож на нее. — стряхнул пепел и внимательно посмотрел на меня, пронзая холодным взглядом. — Исправь все. Ты не понимаешь, что сейчас происходит. И девка в багаже сейчас не к месту.

— Имей уважение, не опускаться до таких выражений. У девушки есть имя. — жестко припечатал, рефлекторно сжав кулаки.

Он словно бросил кость, следя за реакцией, прощупывая. И я был готов порвать за выпад.

Он усмехнулся, увидев мою реакцию:

— Ты не контролируешь себя, Лайонел. Впрочем, как и всегда. Предпочитаешь делать вид, что ты не относишься к клану Фрейгъерд. — констатировал он свою правду. — Но мы на пороге войны. Как не прискорбно это признавать.

Безразличие, за которым я прятал истинное чувство — гнев, резко сменилось удивлением. Война? Разве?

— О, рад, что тебя это интересует. — усмехнулся и затянулся смалием, ярко зажигая головку тугой скрутки.

— Айвен говорил, что мы на пороге нового мира. — невольно вспомнилась строчка из письма. Но я не придал этому значения.

— Однозначно. Только в этом мире сильные едят слабых. Не стоит забывать об этом. — затянувшись он добавил: — Не все могут делать то, что хотят. У тебя есть обязательства, надеюсь, ты помнишь?

Еще бы я забыл, когда в течение всей жизни тебе неукоснительно об этом повторяли. Все мужчины семьи Фрейгъерд обязаны были добровольно заключать договор о военной службе сроком на два года, находясь в подчинении у своего же родственника. Хуже испытания и придумать нельзя было. С удовольствием отбыл бы срок где-нибудь в другом месте и однозначно не под ведомством Торгнира Фрейгъерда.

Имелась лазейка, которой и воспользовался мой дед, здрава ему и долгой жизни. Который получил право на государственную службу Хранителя в Мангольдии, тем самым избежав семейной традиции и диктатуры над потомством. Видимо, характерами мужчины Фрейгъерд выходят через одного. Потому что его прадед был тем еще узурпатором.

— Конечно. — На мой ответ Торгнир слега прищурил один глаз.

— Не позорь фамилию, Лайонел. — иначе говоря, ему будет жутко не удобно перед императором за дурную славу потомка, а сначала я думал, что это мой шанс. — И в любом случае, ты не можешь давать таких обещаний. — обвел он круг, выпуская дым, намекая на масштаб заявления. — Род Хварцвальд достоин уважения. Как считаешь Каре будет приятно знать, что ее жених дает обещания другой? — иронично изогнул он бровь, видимо табак действительно его