Кристин Фихан - Темный принц

Она вздернула подбородок, внимательно рассматривая его своими сапфировыми глазами.

- Возможно и не как скот, но я чувствую тоже, что чувствуешь и ты, Михаил. Ты можешь спрятать это от самого себя, но я-то с легкостью могу это видеть. - Она улыбнулась, чтобы смягчить свои слова. - Я знаю, что ты не хочешь чувствовать себя лучшим, но ведь нас так легко контролировать…

Он фыркнул в знак несогласия.

- Тебя-то я не смог контролировать на каждом шагу. Ты не представляешь, как часто мне хотелось силой добиться твоего повиновения, особенно когда ты оказывалась в опасности. Как бы мне хотелось пойти на поводу у своих инстинктов… но нет, я позволил тебе вернуться в гостиницу.

- Твоя любовь ко мне заставила тебя отступить. - Она потянулась, чтобы дотронуться до его волос. - Разве не так все должно быть между людьми? Если ты действительно любишь меня и желаешь мне счастья, то должен понимать, что я должна делать то, что естественно для меня, что считаю правильным.

Его пальцы прошлись вниз по ее горлу, по глубокой ложбинке между ее грудями, заставляя ее дрожать от внезапно нахлынувшего тепла.

- Все так, малышка, но это также верно и для меня. Ты не можешь поступать по иному, кроме как делать меня счастливым. А мое счастье полностью зависит от того, находишься ты в безопасности или нет.

Рейвен не смогла сдержать улыбку.

- Так или иначе, но у меня ощущение, что в этом проявляется твоя хитрая природа. Возможно, тебе следует изучить человеческую изобретательность. Михаил, ты полностью полагаешься на свои способности, но человечество может найти иные пути. Мы объединяем два мира. И если мы решим завести ребенка…

Он беспокойно пошевелился, его теплые глаза засверкали.

Она уловила властное карпатское решение, прежде чем он смог скрыть свои мысли.

-  Ты обязана .

- Если мы в один день решим завести ребенка, - упорствовала она, игнорируя его властность, - и если это будет мальчик, он будет воспитан по традициям обоих миров. А если это будет девочка, то она будет воспитываться со свободой воли и учиться полагаться на свой собственный ум. Я серьезно, Михаил. Я никогда не соглашусь принести ребенка в этот мир, чтобы она стала племенной кобылой для какого-либо мужчины. Она будет сознавать свою собственную силу, и выбирать свою собственную жизнь.

- Наши женщины делают свой выбор, - тихо проговорил он.

- Я не сомневаюсь, что даже есть некий ритуал, который гарантирует, что она выберет правильного мужчину, - предположила Рейвен. - Ты дашь мне свое слово, что согласишься с моими требованиями или я не рожу ребенка.

Его пальцы с изысканной нежностью прошлись по ее лицу.

- Больше всего на свете я хочу твоего счастья. Я бы также хотел, чтобы и мои дети были счастливы. У нас впереди много лет, чтобы решить все эти вопросы, целая жизнь, но да, когда мы научимся балансировать между двумя мирами и поймем, что настало время, я соглашусь на все твои условия.

- Смотри, я прослежу, чтобы ты его сдержал, - предупредила она.

Он мягко рассмеялся, обхватывая ладонью ее щеку.

- С годами твоя сила и власть будет увеличиваться. Но ты уже сейчас пугаешь меня, Рейвен. Не знаю, выдержит ли мое сердце последующие годы.

Она рассмеялась в ответ, и звук ее смеха был подобен музыке. Его руки легли на ее грудь, обхватили мягкую выпуклость своими ладонями, и он склонил к ней голову. Его рот был жарким, влажным и требовательным, его зубы, покусывая, прошлись по ее чувствительной коже. Прикосновение его волос к ее коже напоминало скольжение язычков пламени. Тотчас же ее руки обвились вокруг него, и она расслаблено откинулась на изголовье кровати.

Михаил растянулся на кровати, его голова покоилась на ее коленях.

- Ты сбираешься перевернуть мой прекрасно организованный мир с ног на голову, не так ли?

Она зарылась пальцами в его волосы, наслаждаясь ощущением от прикосновения шелковистой массы к обнаженной коже своих бедер.

- Я, несомненно, сделаю все возможное для этого. Твои люди застряли в колее. Вам необходимо двигаться в этот век.

Он смог почувствовать, как его тело расслабилось, и как мир просочился в него, гранича с невероятным напряжением. Красота ее внутреннего мира омывала его. Как он мог придираться к ее потребности помогать кому-либо, испытывающему боль, когда именно ее невероятное чувство сострадания вытащило его из мира темных теней и вернуло в мир радости и света? Он может быть и ощущает боль и гнев, но он, по крайней мере, способен чувствовать. Сильные эмоции. Радость. Желание. Сексуальный голод. Любовь.

- Ты - моя жизнь, малышка. Мы попросим отца Хаммера поженить нас, как принято у твоего народа. - Его белые зубы блеснули в улыбке, его глаза потемнели от удовлетворения. - Я приму брак, как связь, и ты сотрешь слово развод и все его значения из своей памяти. Это порадует меня. - Он усмехнулся ей, его мужское веселье поддразнивало ее.

Ее пальцы с нежностью прошлись по твердой линии его челюсти.

- Как тебе удается повернуть все в свою пользу?

Его руки нашли обнаженную кожу ее бархатно-нежных бедер.

- У меня нет на это ответа, малышка. Возможно, это просто талант? - Он повернул голову и носом отвел в сторону полу своей рубашки, чтобы уткнуться в ее тело.

Низкий звук вырвался из глубин горла Рейвен, как только его язык дотронулся до нее. Она услужливо раздвинула ноги, чтобы принять его, предоставляя ему больший доступ к своему телу, запутавшись своими пальцами в его густых, кофейного цвета, волосах.

Михаил глубоко вошел в нее, от чего ее охватила дрожь восторга. Он мог чувствовать, как по его крови распространяется пламя; быстрый, дикий восторг и радость пели в его венах. Его руки обхватили ее за бедра, притягивая ближе к себе, чтобы он мог войти еще глубже. Он собирался воспользоваться шансом дать ей наслаждение. Она была его женщиной, его Спутницей Жизни и никто не сможет доставить ей такого экстаза, кроме него.

Глава 12

В спальне, расположенной ниже уровня земли, было столь же молчаливо и тихо, как в могиле. Михаил и Рейвен лежали рядом на огромной кровати, их тела были переплетены. Одна нога Михаила лежала поверх ее бедер, его большое тело защищающе изогнулось вокруг нее, его руки прижимали ее к своему сердцу. В спальне стояла абсолютная тишина, не было слышно даже звука дыхания. По всем признакам они казались ушедшими из жизни.

Создавалось ощущение, что и сам дом погрузился в сон, в молчание, словно затаил дыхание и ожидал прихода ночи. Проникая сквозь окна, солнечный свет освещал многовековые произведения искусства, кожаные обложки книг. У входа мерцала мозаика, а темному деревянному полу солнце придавало светлый цвет.