Кира Стрельникова - Служанка двух господ

— А города? — вырвалось у меня.

Сидели мы… ну, не знаю, в моём понимании, в такой интимно-близкой позе, ничуть не фривольной, сидят обычно близкие люди. Любимые. Или дети. Я ни под одну категорию не попадала, и потому слегка нервничала, чутко улавливая аромат можжевельника и апельсина, исходивший от Эрсанна. На мой вопрос он чуть улыбнулся.

— Географию учи, Яна, она тебе понадобится, но не для экзамена, — изрёк он загадочную фразу. — Рассказывай, я слушаю. Пить не хочешь?

Опять, опять эта забота, которой обычная экономка не заслуживает, а любовницей я ещё не стала! Так, Яна, не отвлекаемся. И я с бодрым видом начала вещать, стараясь не отвлекаться на мысль о том, что сижу на коленях Эрсанна, такого домашнего, расслабленного, чуть-чуть усталого, и… такого вдруг родного, близкого. В какой момент перестала воспринимать его, как хозяина, сказать сложно, только сейчас пришло осознание. Я споткнулась на полуслове, зависла на пару секунд, заворожённая пляской оранжевых отблесков пламени в его глазах, потом всё же собрала мозг в кучу и продолжила. Эрсанн за всё время моего монолога ни разу не прервал, не задал ни одного уточняющего вопроса, просто слушал, иногда одобрительно кивая. Я пригрелась, разомлела, и перестала контролировать себя и дёргаться каждый раз, как ловила на мысли, что сижу в объятиях Эрсанна. И мне тут очень хорошо и уютно, когда он не пытается приставать, а просто… смотрит и слушает. Внимательно, и то, и другое. Я закончила рассказывать про первых королей нынешней правящей династии и замолчала, поглядывая на Морвейна-старшего. Что дальше?

— Молодец, — снова кивнул он и… в следующий момент меня буквально уложили, обняв одной рукой за плечи, а вторую положив сверху. — Знаешь, сегодня был такой сложный день, в какое-то ужасное мгновение я даже подумал, что потеряю сына, — Эрсанн замолчал.

Я затихла, как мышка, прислушиваясь к его дыханию, моя ладонь упиралась в мерно вздымавшуюся грудь, эмоции кружились невесомыми лепестками. От ощущений, странных пугающе-нежных, непривычных, становилось жарко. Скажем так, давненько я не чувствовала себя просто женщиной, не игрушкой, не сексуальным объектом на одну ночь. От которой ничего не требуют, в данный конкретный момент.

— Очень хочется, приходя домой, оставить за дверью бесконечные жалобы магов друг на друга, попытки магией прикрыть собственные грязные делишки, всю эту шелуху, — продолжил Эрсанн, и от его неожиданной откровенности сердце глухо бухнулось о рёбра, волнение скакнуло, послав по телу волну горячей дрожи. — И чтобы тебя ждал кто-то, с кем можно провести приятный вечер, поговорить о чём-то кроме нарядов и великосветских сплетен, — снова пауза, и тёплые губы осторожно касаются моего лба, усилив смятение. — С кем можно просто расслабиться…

Эй, эй, мы так не договаривались, не надо мне тут душу изливать! Я, это, я вообще посторонняя в этом доме! Я настроилась уже, что только полезный инструмент, и в интимном, и в каком-то ещё плане! Всегда от меня мужикам надо было что угодно, только не чувства, вряд ли эти, иномирные, сильно отличаются по мировоззрению.

— Наше общество, хоть и со свободными нравами, слишком сильно подвержено условностям и соблюдению правил воспитания, — тем временем, приступ откровенности Эрсанна продолжался, и приходилось слушать, оставив бесполезные попытки понять, с чего вдруг такая честь. — Наши женщины, Яна, пусть и не настолько зажатые, как ты, — тихий смешок, мои щёки вспыхнули от смущения, и я возмущённо засопела. Меня погладили по плечу, и возмущение растаяло, как первый снег под ещё ласковым осенним солнышком. — Не злись, лично мне нравится, я уже говорил, твоя застенчивость просто очаровательна, после всех этих призывных взглядов и готовности ко всему по первому щелчку, — Эрсанн поморщился, пока я приходила в себя от очередной порции признаний Морвейна-старшего. — Так вот, наших женщин не учат быть естественными, их цель в жизни — удачно выйти замуж и пользоваться богатством и положением мужа, хвастаясь перед подружками подарками, поместьями, модными платьями и так далее. От них не дождёшься ни тепла, ни заботы, — Эрсанн вздохнул. — Всего того, чего хочется, приходя домой после трудного рабочего дня.

Снова молчание. Я рассеянно разгладила складку на его рубашке, окончательно сбитая с толку.

— Это… это к чему всё? — спросила дрогнувшим голосом, не решаясь поднять взгляд.

— Ты живая, Яна. Не идеально вышколенная будущая жена аристократа, знающая этикет и правила поведения в высшем обществе. Ты живая, естественная, не скрывающая эмоции, даже когда пытаешься быть невозмутимой или уходишь в себя, — его пальцы ухватили за подбородок и приподняли моё лицо, заставив всё-таки смотреть ему в глаза. — И умная, ко всему, — он улыбнулся, погладив мои губы. — Впрочем, я это уже говорил. И про то, что красивая, тоже. А с твоими комплексами как-нибудь справимся, — его улыбка стала шире. — Так даже интереснее.

Раз пошла такая пьянка… Уточнять у ошалевшего от такой порции откровенностей сознания, где оно откопало храбрость задать следующий вопрос, не стала. Похоже, от волнения способность здраво оценивать обстановку и контролировать себя исчезла в неизвестном направлении, не оставив обратного адреса.

— Эрсанн, зачем? Я не игрушка, — запнулась, вовремя поймав себя за язык. Не стоит слишком растекаться мыслью по древу.

И про игрушку, кажется, разговор уже был. Морвейн-старший продолжал гладить мои губы, и их уже начало покалывать, они стали раскрываться под ласкающими пальцами, как лепестки под солнцем.

— Яночка, нам игрушки не нужны, — мягко произнёс Эрсанн, и от осознания, что говорит он серьёзно, несмотря на улыбку, в животе всё сжалось от непонятного предчувствия. — И это мы тоже обсуждали.

Я сглотнула сухим горлом, зачарованно глядя в эти глаза, боясь и страстно желая задать следующий вопрос.

— Тогда… к-кто вам нужен?.. — почти шёпотом спросила, невольно потянувшись за его пальцами, а поймав себя на том, что тянет прижаться к мягким подушечкам, мысленно охнула, испугавшись собственных желаний.

— Женщина, Яна, — проникновенно ответил Эрсанн. — Женщина, способная на искренние чувства и эмоции, и не боящаяся их проявлять. Которая способна не только брать, — небольшая пауза, внимательный взгляд, и старший лорд наклонился почти к самому моему лицу, закончил, — но и отдавать.

Голова закружилась, на какой-то миг показалось, я бесконечно падаю назад, и рефлекторно вцепилась в рубашку Эрсанна, испуганно вздохнув. А дальше меня поцеловали. Нежно, настойчиво, ладонь медленно провела по шее, опустилась ниже, на декольте, и там и замерла. Поцелуй длился, тянулся, как карамельная тянучка, такой же сладкий, как бы ни банально это звучало, бесконечный. Не знаю… не знаю, что думать, к чему все эти признания, страшно спрашивать в лоб. И ещё сильнее тянет махнуть рукой и плыть по течению. Эрсанн оторвался от моих горящих губ, тихонько подул на них, погладил ключицы.