Тайные хроники герцога Э - Татьяна Геннадьевна Абалова

– Бабуль, мы в пролете. Такие принцы редко женятся на чужих. Из близкого круга подберут. Или актрису какую–нибудь американскую. Возможно даже африканских кровей. Сейчас кругом толерантность.

– Во–во, глянь. Его показывает. Книжку в руках держит и улыбается. А хорош–ш–ш!

– Как книжка–то называется? – я отставила чашку и поднялась

– Ой, сейчас вспомню, говорили ведь. На самой книжке не по нашему написано. Кажется, «Хроники герцога Э». И почему Э? Что такое Э? Аня, ты что там разбила? Аня?

Весь мир за моей спиной рушился. Падали стулья, сдвигались в сторону столы, крошились на осколки чашки, но я не оглядывалась. Я летела, чтобы увидеть того, кто написал хроники. Мои хроники.

С экрана мне улыбался дюк Э.

– Елена, приезжай, – кричала в трубку бабушка, – у Аньки опять припадок. Она уже час то плачет, то смеется.

Елена Сергеевна и бабушка отошли от моей кровати на цыпочках. Чтобы не слышать их причитаний, я сделала вид, что сплю.

Эльбер в моем мире. Я не поверила бы, посчитала, что европейский писатель просто похож на герцога, если бы не название книги. А я даже не выяснила его имени. Гремя водой, не слушала, а бабушка, как ни тужилась, не вспомнила. Интернет тоже не помог. Я исступленно переключала каналы, пытаясь поймать повтор, но все мои попытки оказались безрезультатны.

Я все еще лежала, думая о дюке Э, затаенно радуясь, что он на одной со мной планете, как в дверь позвонили. Щелкнул замок, бабушка с кем–то переговорила. Дальнейшее заставило меня напрячься: бабушка не шаркала, как обычно, а бежала. Бежала в мою комнату, чтобы принести благую весть.

Я испуганно соскочила с кровати, когда она с порога радостно закричала:

– Аня, твой шлем нашелся!

И протянула мой родной, мой любимый велосипедный шлем. Но я не взяла его. Оставив за спиной удивленную бабушку, обогнув на скорости не менее удивленную Елену Сергеевну, я летела к двери, за которой все еще ждал курьер. Я собралась пытать его, чтобы узнать, кто отправитель посылки, но… передумала.

Мне сунули в руки тяжеленный букет чайных роз.

– Вам еще конверт. Распишитесь.

– Аня, от кого цветы? – бабушка утопила лицо в нежных лепестках, я же, поставив на планшете закорючку, торопливо распечатывала тонкий конверт.

В который раз убеждаюсь, что я не нормальная. Все люди начинают читать письма с начала, я же вертела лист, ища конец послания. Увидев знакомую размашистую подпись, выдохнула.

– От герцога Э.

– Шуточки у тебя, – бабушка переглянулась с подоспевшей Еленой Сергеевной.

– Поставьте цветы в воду. Я потом все расскажу.

Я закрыла дверь в свою комнату на защелку, лихорадочно нащупала кнопку настольной лампы и дрожащими руками расправила листок.

Письмо не начиналось с традиционного приветствия. Никаких «здравствуй, моя дорогая девочка» или «привет, любимая». Сердце мое сжалось. А вдруг это извинение? Что–то типа вроде:

«Прости. Да, я на Земле. Но здесь я вовсе не из–за тебя. Так сложилось. Эривер болен, Рогуверд полон заразы, а Земля оказалась вполне подходящей для достойной жизни. Да, я не машу больше мечом, теперь в моей руке перо. Но собранные в чужих мирах богатства и здесь позволили быть в рядах элиты. Поэтому не обессудь. Вспомни, кто я и кто ты. А насчет хроник не переживай. Как только получу первый гонорар, тут же поделюсь с тобой. Не обижайся, я не нашел иного способа легализовать награбленное золото. А женившись на дворянке, я и вовсе заделаюсь на Западе своим. Прости и прощай!»

Память тут же услужливо подсунула доказательство. В передаче ведущий во всеуслышание заявил, что писатель ищет невесту. За его рукой и сердцем выстроилась целая очередь знатных барышень и американских актрисулек.

Нет, я все–таки трусиха. Вместо того, чтобы читать, выдумываю всякие страсти. Обругав себя, я взяла письмо в руки.

Итак, приветствие отсутствовало. Но то, что я прочла потом, напрочь смело все пустые мысли. О, милый, милый дюк Э!

«Помнишь, перед походом в горы я положил в твой ящик желтую розу? В Рогуверде желтый цвет – знак разлуки. Посланный тебе цветок намекал на то, что нам больше не надо видеться. Слишком далеко зашли наши игры. И я нисколько не удивился, когда нашел под твоим окном растерзанную розу и смятые лепестки. Ты обиделась.

Я чувствовал себя виноватым. Но любовь к тебе мешала, заставляла забыть о службе, об армии, о моих обязательствах перед народом Рогуверда.

Я честно пытался тебя забыть. Выкинуть из головы странную девицу. То ли шпионку, то ли сумасшедшую. Но не смог. Увидел на горном перевале замерзшую, засыпающую в обнимку с ослом, и мое сердце дрогнуло.

Именно тогда я понял, что нет такой силы, что смогла бы заставить отвернуться от тебя. Ни время, ни расстояние, ни злая воля не помешали бы мне остаться с тобой рядом. Но, увы, я не взял в расчет честь и обостренное чувство долга.

Прости за тот день, когда я вынужден был уйти с армией. Честь и долг превыше всего. Это девиз герцогов Э. Я был спокоен за тебя, поскольку знал, что Конд выполнит заключенный между нами договор, но не был спокоен за своих людей. И только сделав все, чтобы прекратились смерти, и убедившись, что народу Эривера больше не грозит беда, я оставил родину и отправился за тобой.

Я бы появился на твоем пороге в тот же год, но мальчишка Конд и здесь обыграл меня. Он в точности выполнил все, о чем мы договаривались: открыл портал в твой мир, проследил, чтобы ты добралась до дома в целости и сохранности, не стер память о жизни в Рогуверде, но… Но он вновь сделал тебя пятнадцатилетней девчонкой. И мне, взрослому мужчине, пришлось ждать долгие три года.

«Какой взял, такой и вернул», – заявил мне наглец, когда мы схватились с ним в безобразном поединке. Я не мог сдержать ярость. А он позволил выместить на себе накопившуюся злость.

«В первый и последний раз», – произнес он, утирая кровавые сопли. Мы оба отвели душу. Слишком тяжко пришлось нам обоим за годы оккупации Рогуверда. Ему – терпеть лишения и готовиться