Дочь звёздного палача - Элис Нокс

class="p1">Он замер.

Полностью.

Пальцы внутри, неподвижные.

Вытащил их медленно.

Посмотрел на руку.

Кровь.

Немного, но достаточно.

— Богами, — выдохнул он, и голос изменился — стал тише, шокированным. — Ты… ты девственница.

Это не был вопрос.

Я не ответила, уткнувшись лбом в холодный камень.

— Астра, — он развернул меня к себе — жёстко, держа за плечи. — Посмотри на меня.

Я подняла взгляд.

Золотые глаза смотрели — широко раскрытые, между бровей залегла глубокая складка.

— Почему не сказала?

— Ты не спрашивал, — ответила я тихо.

— Я думал… семь лет одной, наверняка был кто-то…

— Не было, — я встретила его взгляд прямо. — Никого. Никогда. Только ты.

Что-то изменилось в его глазах — вспыхнуло тёмное, собственническое, хищное.

— Только я, — повторил он медленно, пробуя слова на вкус.

— Да.

— Богами.

Он поцеловал меня снова — жёстко, требовательно, но чуть осторожнее.

— Тогда не здесь, — прошептал он против моих губ. — Не так. Ты заслуживаешь…

— Мне всё равно, — перебила я, притягивая его ближе. — Здесь. Сейчас. С тобой. Больше ничего не важно.

Он смотрел долго, борясь с чем-то внутри.

— Будет больно, — предупредил он. — Очень больно. Я постараюсь быть осторожным, но я… я не знаю, смогу ли сдержаться. Я слишком долго… слишком сильно хочу…

— Тогда не сдерживайся, — прошептала я. — Возьми то, что хочешь. Возьми меня.

Последние остатки контроля рухнули.

Он развернул меня обратно к стене — резко, грубо.

Прижал грудью к камню, одной рукой держа за затылок, прижимая голову.

Другой рукой стянул моё бельё — дёрнул вниз, ткань порвалась.

Я услышала звук расстёгиваемых штанов.

Затем почувствовала его — обнажённого, горячего, прижатого к моим ягодицам.

Огромного.

Страх вернулся — острый, ледяной.

Это не поместится. Разорвёт меня пополам.

— Орион, подожди…

— Поздно, — прорычал он, раздвигая мои ноги шире коленом. — Слишком поздно останавливаться.

Рука скользнула между нами, направляя себя.

Надавил.

Начал входить.

Растягивая. Заполняя.

Боль вспыхнула мгновенно — острая, жгучая, разрывающая.

Я вскрикнула, попыталась отстраниться.

Он прижал сильнее к стене, не давая двигаться.

— Тихо, — прошептал он хрипло. — Дыши. Просто дыши.

Продолжал входить — медленно, сантиметр за сантиметром, растягивая девственную плоть.

Слёзы хлынули, размазались по щекам.

Больно. Так больно.

Слишком большой. Слишком много.

Он остановился на полпути — дрожа от усилия сдерживаться.

— Самое сложное сейчас, — выдохнул он. — Прости. Прости, Астра.

Толкнулся одним резким движением — до конца, разрывая барьер.

Боль взорвалась белой вспышкой.

Я закричала — громко, не сдерживаясь.

Тело пыталось оттолкнуть его, мышцы сжимались, отторгали.

Но он держал крепко, не позволяя вырваться.

Полностью погружённый внутрь, неподвижный.

Дышал тяжело у моего уха, каждый мускул напряжён до предела.

— Больше не будет так больно, — прошептал он, целуя плечо, шею, отвлекая. — Обещаю. Самое страшное позади.

Я дышала — рваными всхлипами, сквозь боль, что пульсировала волнами.

Ощущение было невыносимым — растянута до предела, заполнена полностью, раскрыта.

Уязвима.

Его.

Он начал двигаться — медленно, осторожно.

Выходил почти полностью. Возвращался.

Каждое движение вызывало жжение, дискомфорт.

Но боль отступала. Понемногу.

— Вот так, — застонал он. — Расслабься. Позволь мне… богами, ты такая узкая… такая горячая…

Темп ускорился — чуть, затем сильнее.

Контроль начал ускользать.

Я чувствовала это — через узы, через то, как напрягалось его тело, как дрожали руки.

Полторы тысячи лет в заточении.

Полторы тысячи лет без прикосновений, без женщины, без этого.

И сейчас, внутри меня, он терял остатки сдержанности.

— Орион, — задохнулась я.

— Не могу… — голос сорвался на стон. — Астра, прости, я не могу… больше не могу держаться…

Он сорвался.

Рука на моём затылке сжалась крепче, вдавливая в стену.

Вторая обхватила бедро, приподнимая, меняя угол.

Начал двигаться жёстче, быстрее — мощными толчками, что заставляли меня вскрикивать с каждым.

Бедра били в мои ягодицы с глухими звуками — грубо, животно, первобытно.

Боль смешивалась с чем-то другим — трением, давлением, что порождало жар.

Он не сдерживался больше.

Брал меня так, словно я не была девственницей секунду назад.

Жёстко. Глубоко. Беспощадно.

Как зверь, что слишком долго был голодным.

— Моя, — рычал он между толчками. — Моя. Только моя. Первый. Последний. Единственный.

Рука скользнула вперёд, нашла между моих ног ту точку, что пульсировала.

Начал тереть — кругами, жёстко, в такт своим движениям.

Боль отступала быстрее под натиском удовольствия.

Жар нарастал — быстро, яростно, требовательно.

Что-то наматывалось внутри — туго, горячо.

— Орион… я… что-то…

— Кончай, — прорычал он, толкаясь ещё жёстче. — Кончай пока я в тебе. Сейчас.

Пальцы на моей точке ускорились.

И я взорвалась.

Оргазм накрыл волной — ослепляющей, оглушающей, бесконечной.

Я кричала — громко, не стесняясь, не думая, что кто-то может услышать.

Тело содрогалось, мышцы сжимались вокруг него пульсирующими спазмами.

— Богами, — застонал он. — Да… вот так… сжимай меня… сжимай сильнее…

Он не замедлился.

Продолжал двигаться — быстрее, жёстче, теряя последние остатки ритма.

Движения стали рваными, отчаянными.

— Не могу… не могу вытащить… должен… внутри… богами, Астра, я…

Воздух вокруг нас задрожал.

Что-то вспыхнуло за его спиной — призрачный золотой свет.

Я почувствовала давление в воздухе — тяжёлое, древнее, божественное.

Крылья.

Они проявились — не полностью, не материально, но достаточно, чтобы увидеть.

Огромные, призрачные, светящиеся золотом контуры, что простирались за его спиной.

Божественная сущность прорвалась сквозь человеческую оболочку.

Бог войны терял контроль.

— Орион… — выдохнула я, зачарованная видом.

Он не слышал.

Толкнулся последний раз — глубоко, до упора, так жёстко, что воздух вышиб из лёгких.

Замер, содрогаясь.

Крылья вспыхнули ярче — ослепительно, заполняя переулок золотым сиянием.

Я почувствовала, как он изливается — горячими волнами, пульсирующими толчками, наполняя снова и снова.

Узы между нами взорвались.

Руны на запястьях вспыхнули синхронно с крыльями.

Магия прокатилась волной — обжигающей, что заставила вскрикнуть.

Сознания коснулись через связь — резко, болезненно.

Я почувствовала его.

Вину — острую, что он не сдержался, был слишком грубым.

Удовлетворение — тёмное, хищное, что пометил меня как свою.

Страх — что это ошибка, что завтра всё рухнет, что узы теперь стали чем-то, от чего не сбежать.

Злость на себя — что поддался, что не устоял, что хотел снова, несмотря ни на что.

Он почувствовал меня.

Боль — физическую, пульсирующую.

Смятение — что это значит, что будет дальше.

Страх — что он пожалеет, что это был момент слабости, не больше.

И под всем этим — жгучее желание, что не утихло даже после, требующее ещё, больше, снова.

Свет погас резко.

Крылья исчезли, растворились в воздухе.

Он рухнул на меня, прижимая к стене всем весом.

Дышал тяжело, прерывисто, лицо уткнулось в мои волосы.

Всё ещё внутри, пульсирующий, горячий.

Тишина повисла тяжёлая.

Музыка