Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

— Но ведь вы… вы же ненавидели друг друга! Презирали! Ты же последний человек, с которым Гарри бы…

— Да какая разница, — странным, неживым голосом откликнулся Драко. — После сделанного с нами мы уже не могли друг друга ненавидеть… Думаю, перед ними встала непростая дилемма, когда они обнаружили отсутствие в школе других магидов, кроме меня. С одной стороны, весьма кстати пришлись мои навыки в области Тёмных Искусств и оружия, но с другой — а где гарантия моей лояльности? — Драко кинул облысевшую веточку, и та с тихим плеском упала в воду. — Не хватало уверенности, что для меня безопасность Гарри окажется столь же важна, как и собственная. Им нужно было связать нас. Намертво.

— …и они создали вам одну душу, — вспоминая кое-что, пробормотала Гермиона. — В двух телах.

— Но осталось недолго.

— В смысле?

— Эксперимент превзошёл все ожидания, однако оставался экспериментом. И на всякий случай под рукой был Снейп с противоядием, при помощи которого мы бы снова стали прежними.

— Прежними? Погоди, но ведь и так всё неплохо вышло: если им нужна была неразделимая команда, они её получили. А то, что узы между вами создала магия, не делает их менее реальными.

— Пока да. Но сделает, когда на следующей неделе Снейп даст нам противоядие.

Гермиона вытаращила глаза. Её лицо онемело, и не только от холода.

— Ч…что?!

— Противоядие. Зелье, отменяющее эффект предыдущего. Так-то вот. И всё — завязываем с этой мысленной болтовнёй. Снова станем нормальными.

— Но я… Ты действительно этого хочешь?

— А кого интересуют мои желания? Судя по намёкам Дамблдора, они вообще не предвидели настолько сильный эффект. А если нельзя предсказать исход опыта, то самое безопасное — прервать его. И вообще, старый хрыч тянул так долго лишь для того, чтобы не портить нам конец учёбы.

— А что Гарри?

— Гарри-то? «Отлично, — говорит, — и когда?»

— Он даже не разозлился?! — не поверила Гермиона.

Драко дотянулся до очередной веточки и начал её обдирать.

— Может, и разозлился. Но, кажется, уже привык, что благо волшебного мира нужно ставить вперёд собственной жизни. Хех. Чёрт, да и я тоже.

— Драко, они тебя не заставят, ты можешь сказать, что…

Малфой повернулся и посмотрел на неё с прохладным презрением:

— Ты действительно думаешь, будто я откажусь от противоядия, тогда как Гарри хочет его принять?

— Да не хочет он, не хочет!

— А ты? — задумчиво спросил Драко. Гермиона не ответила. — Я не могу винить его за такое решение. Он наверняка здорово устал.

— От чего устал?

Драко поднялся. Солнце уже село, но озеро собрало все остатки дневного света и мерцало отполированным зеркалом.

— От всех нас.

…Вовсе он не устал, — запротестовал её внутренний голосок, но Гермиона не стала возражать вслух, поскольку Драко, при всех его заморочках и выкрутасах, имел потрясающее чутьё на неприятную правду, зрил в корень, когда дело касалось других людей. Гермиона подумала о вопросах, так и не прояснённых между ней и Гарри, и снова содрогнулась.

— Ты знаешь, что он собирается делать после окончания школы? — в лоб спросила она.

Драко повернулся, и она заметила его недоумение по чуть изменившейся линии рта, хотя голос ничем не выдал хозяина:

— Нет. Не знаю.

— А ты?

— Собираюсь отправиться в путешествие, — легко, как-то слишком легко отозвался он. Выверенный, отполированный, голос звучал фальшиво. — Я тут чуть не помер, так что вдруг задумался о вещах, которые никогда не делал. Вот и решил посмотреть мир. Может, с годик или типа того.

— Ясно… — у неё кольнуло сердце. — А поближе к дому ничего подходящего для просмотране нашлось?

Улыбка Драко стала отчётливей и заметно глумливей.

— О! Есть предложения?

— Ладно, забудь, — Гермиона стрельнула в него сердитым взглядом и, чтобы согреться, обняла себя за плечи.

Теперь Драко был само раскаяние.

— Ты дрожишь. Возвращаемся?

Гермиона полузакрыла глаза. Поблёскивало серебристым полумесяцем озеро, сплетались, вздымаясь ярусами церковных хоров, ветви — влажные, чёрно-зелёные, расцвеченные розовыми осколками свежераспустившихся цветов; над головой разлился насыщенный кобальт неба… И вдруг Гермиона отчётливо осознала: больше ей так никогда не сидеть и не провожать заходящее за Запретный Лес солнце, воспламеняющее своим прикосновением верхушки деревьев. Она-то полагала, что разделит это мгновение с Гарри… однако вещи не всегда идут так, как хотелось бы.

— Нам никогда не вернуться, — пробормотала она. — Никогда.

Драко приподнял бровь. С озера дунул ветер, отбросив с его лица серебристую завесу волос.

— Что ты сказала?

Она поднялась, стряхнула с юбки листья и влажные лепестки.

— Нет-нет, ничего…

У Джинни заурчало в животе. Она лежала на кровати за задёрнутым пологом, коря себя за непредусмотрительность: стоило захватить хотя бы бисквитиков, ну или же, на худой конец, чипсов, коль скоро она решила не спускаться на ужин. Этот вечер был последним в стенах Хогвартса, и, как водится, в Большом Зале царила предпраздничная атмосфера, к которой Джинни не желала иметь никакого отношения. Будто её волнует, какой из факультетов выиграл Кубок по квиддичу или набрал максимальное количество баллов!

Она обняла себя поперёк живота и вздохнула. Вечно она от расстройства поесть забывает — так и до своих январских размеров усохнуть недолго. Разумеется, в бочку превращаться тоже не хотелось, но Джинни куда больше нравился собственный вид, когда и грудь не проваливалась, и торчащие рёбра не навевали ассоциаций с ксилофоном.

Мысли потекли в сторону платья, лежащего поверх прочих вещей в сундуке в ожидании мига, когда она наденет его на свадьбу. С выбором помогла Блэз: шёлк, алый-алый шёлк — пылающий, как раскалённый кончик кочерги. Джинни всегда считала, будто рыжим красный не к лицу, и сказала об этом, а Блэз ответила — не стоит-де верить всему, что печатается в «Юной Ведьме». Слизеринка хотела её развеселить, но «Юная Ведьма» лишь напомнила Джинни о Драко — как, сидя на камне у драконьего лагеря Чарли, рассказал он ей о своих снах. Правда, рассказал в вечной своей манере — так, что она решила, будто он шутит.

…Интересно, почему мысль о нём, как огонь, испепеляет все прочие?.. И почему я так долго не уставала от этих вопросов и криков, на которые никто никогда не отвечал и не откликался?..

Полог вокруг кровати зашуршал, и Джинни рывком села, зачем-то выставив перед собой подушку:

— Кто тут? Элизабет?