Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн

— Что? — прохрипела я.

— Если этот мир устроен так же, как другие, у нас в запасе есть только ещё одно забавное явление.

Я снова перевела взгляд на Римо, который был затенён колышущимися сине-зелёными листьями над нами.

— Как ты думаешь, он самоуничтожился случайно или ты нажал кнопку?

Его взгляд сузился.

— Я не активировал никакой выключатель самоуничтожения.

— Если бы я была тем, кто управлял сенсорным экраном, ты бы тоже спросил меня.

Его каменное молчание продолжалось. Вот же упрямый фейри.

Я сжала губы в тонкую линию, опустилась на колени и собрала пыль обратно в ладонь.

— Дай мне посмотреть на твою спину.

Когда мои пальцы подобрались к подолу его туники, он сказал:

— Если ты думаешь, что сможешь раздеть меня после того, как…

Я зарычала, и это вызвало у него усмешку. Я приподняла ткань, обнажив спину. Она вся была покрыта маленькими порезами. Ни один из них не выглядел особенно глубоким, хотя из всех сочилась кровь и смешивалась с комками песка.

— И что? Каков прогноз, док?

Так же осторожно, как и тогда, когда я приподнимала ткань, я медленно опустила её по его изогнутому позвоночнику.

— Будешь жить, но нам нужно добраться до водопада, чтобы смыть кровь и песок. Ты можешь идти?

Он развернул своё длинное тело.

— Принцесса Неверры только что предложила искупать меня. Держу пари, я могу ходить.

— Если бы тебе не было больно, я бы дала тебе пощечину.

— Если бы мне не было больно, я бы наслаждался этим.

Мной овладело искушение закатить глаза, но от жары, всё ещё пронизывавшей воздух, мои глаза слезились и горели. Я не думала, что слёзы придадут моему закатыванию глаз такой же эффект. Римо протянул мне руку, но я снова не приняла её, предпочитая встать самостоятельно. Когда я поднялась на ноги, у меня закружилась голова, а зрение стало таким расплывчатым, что я подумала, не бросил ли Римо мне в лицо пригоршню песка. Я попыталась сделать шаг, но зернистость превратилась в черноту. Я упала. Металлические прутья ударили в живот, и кто-то выкрикнул моё имя или, может быть, произнёс его шепотом, шум в ушах был слишком сильным, поток, заставлявший слова прерываться.

Когда мир материализовался снова, я стояла, прислонившись к Римо, и с хрипом вдыхала обжигающий воздух.

— Я в порядке.

Я попыталась оттолкнуться от него.

— Нет, не в порядке.

Он ослабил свои руки и поднял кисти. Они были покрыты таким количеством крови, что я чуть не потеряла сознание во второй раз. Его взгляд опустился к моей талии, к торчащему куску металла.

— Вытащи его.

— Мы не знаем, насколько глубоко он вошёл.

— Просто вытащи его.

Мне казалось, что легион муравьев прошёлся по каждому дюйму моей кожи.

— Пожалуйста? — пробормотала я, прижимаясь лбом к его плечу.

— Амара…

— Если я истеку кровью, встретимся у водопада.

Его тело превратилось в сталь.

— Пожа…

Я так и не смогла произнести последний слог. Вспышка жара и боли пронзила мою поясницу, затуманив всю тропическую тюремную камеру, за исключением того, что на этот раз она оставалась тёмной очень и очень долго. Когда я, наконец, разлепила веки, я ожидала, что надо мной проплывет зеркальный портал.

Вместо этого я увидела осколки белого неба, выглядывающие из-за колышущихся бирюзовых листьев, аромат панема, проникающий в нос, и сильное сердцебиение, бьющееся у моего уха. Я запрокинула лицо, насколько позволяла шея, и обнаружила, что смотрю на рыжеватую щетину на нижней стороне челюсти Римо. Я не умерла, но резкая боль, пронзившая мою поясницу, почти заставила меня пожалеть об этом.

Новая волна огня ударила в меня, и холодный пот проступил на лбу. В ветвях над головой Римо блеснула пара глаз. А потом эти глаза обрели скорчившуюся человеческую фигуру.

Я попыталась произнести имя Римо и предупредить его. Я попыталась поднять руку и указать пальцем. Я потерпела неудачу в обоих случаях.

Я моргнула, и мир стал белым. Когда мой взгляд прояснился, на дереве никого не было.

Потом не было никакого дерева.

Никакого неба.

Никакого Римо.

Ничего, кроме чернильной, тихой пустоты.

ГЛАВА 28. ДЕВУШКА

Вода брызгала на мои сухие губы, стекала по щекам, капала на волосы. Я отплёвывалась и кашляла, в горле у меня так пересохло, что воздух, проникающий в лёгкие, казался огненным шаром. Ещё вода. Я сомкнула губы, но они снова раскрылись в хриплом кашле.

— Амара?

Я перевернулась на бок, но мой нос и рот попали в воду и я поперхнулась.

— Полегче там.

Руки обхватили мою голову и приподняли её, помогая воде, которую я вдохнула, выйти обратно.

Я поняла, что всё ещё нахожусь в аду, потому что никогда раньше не захлёбывалась водой. В Неверре и на Земле внутренняя часть моего рта и моя чешуйчатая кожа действовали как жабры, отделяя кислород от углекислого газа, прежде чем перекачивали его внутрь моего тела.

— Лучше бы я умерла, — прошептала я между приступами кашля.

Приступы кашля, от которых моё тело, казалось, разрубалось пополам.

— Не говори так.

— Но это правда.

Из уголков моих глаз скатилось несколько слезинок, которые капнули прямо на линию роста волос.

— Прости, — пробормотала я, поняв, как эгоистично себя повела.

— Тебе не за что извинятся.

Сделав долгий вдох через нос, я, наконец, осмелилась открыть глаза. Лицо Римо было в тени, но бледным, глаза большими и блестящими. Вода ударила и хлынула рядом с нами. Я повернула голову, которую он держал на своих коленях, и обнаружила, что он сидит, наполовину погрузившись в радужный бассейн.

— Я надеялся, что вода поможет тебе исцелиться, — его голос был одновременно и слабым, и грубым. — Но я не знаю, помогает ли это. Твоя рана волшебным образом не затянулась. Может быть, от этого становится только хуже.

Я не знала, стало ли от этого ещё хуже. Я не чувствовала ни одной части своего тела целиком. Может быть, я была расколота пополам…

— Я не хотел рвать твой комбинезон, и я усомнился, что ты захочешь, чтобы я тебя раздевал, но думаю, тебе нужно снять его, чтобы я мог оценить степень повреждения. Убедится, что ни один другой кусок металла не прошёл сквозь тебя.

— На что ты пойдёшь, чтобы ещё раз взглянуть на мою грудь…

Он одарил меня нежной улыбкой.

— Ты думаешь, что сможешь сесть?

Я попыталась, но верхняя часть моего тела казалась прикованной к наковальне.

— Я… не могу, — я позволила себе целую минуту дуться. — Просто расстегни молнию на костюме.