Похищение феи. Ночной и недоброй! - Мартиша Риш

как он посмел распоряжаться моим телом? Я просила? Я, может быть, разрешала?

— Убью гада! — зло прошипел а я, забыв о собственных намерениях держать характер в руках до поры до времени. Может, не расслышали? Подняла глаза на собеседника. Тот весь белый. Смотрит то мне в глаза, то на руку, выражение лица никакому анализу не поддается. Припадок у него, что ли? Или думает доносить ли хозяину о моих словах?

— Простите, леди. То есть, я хотел сказать, госпожа. Никто бы не посмел вас обидеть, — глубокий вдох. Слишком внезапный и резкий. Астматик? Похоже на то. Или чем-то очень испуган, — Позвольте мне взглянуть на вашу отметку.

— Смотрите! — вытянула я руку вперёд, — Очевидно, Людовик расстарался?! Что означает этот цветок?! — пошла я в атаку. Пока мужчина растерян, он хоть что-то мне скажет!

— Я такого не видел никогда. Это клеймо истинной любви. Редчайшее. Примите мои поздравления, госпожа.

— То есть барон меня ещё и клеймил? Как скотину?

— Простите, я должен пригласить… Одну секунду. Женское крыло готовили, конечно же, для вас. Слуги ошиблись. Извините меня, госпожа, — пулей вылетел из зала мужчина и вернулся обратно спустя пару минут. Но уже не один. И снова мурашки забегали табунами по моей коже. Высоченный, как Эрлик, острая бородка служит украшением восточного лица. Смуглая кожа, нарядная слишком яркая для мужчины одежда. Пронзительный взгляд. Опасный и очень. С таким встречаться один на один в подворотне точно не стоит.

— Позвольте Алсану взглянуть на ваше запястье.

— Да, конечно, — протягиваю я руку вперёд. Лучше не спорить, по крайней мере, пока. И так напрасно дала волю гневу, идиотка! Хочешь улизнуть — молчи и прикидывался спокойной дурехой. Нельзя сверкать глазами, нельзя!

Алсан навис надо мной, склонился к запястью низко, высматривает что-то в узоре тонких линий, поводит кончиком тонкого носа, чуть не касается смоляной бородой моей же руки. И внезапно падает, как подкошенный, на колени. Голосит на своем языке. Так же резво поднимается, взмахивает рукой. Охрана выбегает из зала. Мы остаёмся почти наедине. Горстка служанок за моею спиной и эти двое мужчин.

— Аслан просит простить нас за неуважение, по недомыслию оказанное столь значимой персоне. Теперь охранять и беречь вас будет он сам. Лично. Никто не посмеет нарушить покоя истинной любви нашего господина.

Я ошалело поднимаюсь из-за стола. Что за бред здесь творится? Бедная мама Джошуа, жена Людовика. Отчего-то мне становится жаль эту женщину. Почему все решили, что я займу ее место в постели барона? Так не будет. И мне никто не указ. Почему ее комнаты отдадут мне? Я просила? Я хотела этого? Бурчание Аслана вырывает из потока мыслей. Я опускаю к полу глаза. Нельзя показать характер, если хочу сбежать. На миг становится дурно. Там, где я предполагала увидеть мужские ботинки, лишь дымка. У моего нового охранника попросту нету ног! Он висит в воздухе. Парит, я бы даже сказала.

— Кто вы?

— Аслан джинн, госпожа. И он был бы счастлив показать вам окрестности замка.

Окрестности. Разум отчаянно цепляется за нужное слово. Я должна осмотреться здесь. Прогулка — это отлично. Подумаешь, нету ног. Висит же он в воздухе как-то! А уж как именно, не мое дело. Черт! Каким ветром меня во все это занесло?!

— С радостью, — киваю я, не поднимая головы. Ног, и вправду, у него нет. Или есть? Одна, вроде бы, появилась наружу из дымки и даже обута в туфлю. Пола, правда, не касается, но разве это так важно? Черт. У меня даже кружится голова от переизбытка эмоций. Немного.

Мужчина руки не подал, наоборот, даже отошёл немного подальше, боится он меня что ли? Хорошо ещё переводчик вместе с нами пошел, сейчас чуточку справлюсь с чувствами и смогу задавать вопросы тем самым, приветливым, хорошо поставленным голосом, профессиональным.

Галереей мы пошли к выходу. На стенах сплошь висят портреты. Мужчины и женщины смотрят на нас свысока. Могли бы и пониже повесить, было бы лучше видно. Неужели Людовик? Нет, просто кто-то на него очень похожий.

— Барон Рудольф, — сообщил Аслан через переводчика, уловив мой интерес, — дедушка нашего господина, — при этих словах он отвесил портрету поклон. Забавный обычай. Вон и сам барон и, очевидно, его мать и сестра. Портреты висят здесь очень близко друг к другу. Или это жена? Красивая. И глаза смотрят на меня с особой тоской из-за стекла, как же я ее понимаю. Отвергнутой быть не просто. Только Джошуа здесь нет. Странно, не догадались повесить или это потому, что мальчик ещё слишком мал? Высокие стеклянные двери нам открыли слуги в ливреях. Точно таких же, какую носит милейший Клаус. Вот с кем я бы, действительно, хотела сейчас поговорить, выспросить все, что можно. Думаю, он и не знал, что меня хотят похитить, иначе бы наверняка рассказал.

Внутрь галереи хлынули свет и воздух. Не ветер, именно воздух. Прозрачный, чистый, напоенный летней росой и запахом дикого луга. Вокруг холмы, расцвеченные дикими цветами. Белыми, алыми синими. Склон крутоват и бесконечно прекрасен. А впереди пенными шапками стоят вершины гор. Невысоких холмов тоже много.

— Город раскинулся по другую сторону замка, в низине.

— Город? — уцепляюсь как за спасательный круг за это слово. Город. Там, наверняка, должен быть аэропорт.

— Нахес, госпожа, — нет такого города на Земле. Или я о нем просто не знаю? Все, конечно, возможно. Но! Джинны, огры, служанки откровенно странного вида, чистейший воздух. Черт…

— Где мы? — голос всё-таки дрогнул.

— Наш мир раскинулся за шестой дверью Портального дома, госпожа. У него нет собственного названия, да нам оно и не нужно. Изволите присесть?

— Нет, — волю в кулак и спрятать эмоции в дальний угол души. Запереть там на замок. Выберусь. Дайте только время. Способ точно найду, — Когда вернётся барон?

— Вы чудесно держитесь, госпожа. Я потрясен не меньше, чем Аслан. Созданиям технического мира так сложно освоиться в наших благословенных всеми богами землях. Барон не сообщил точной даты, но полагаю, что довольно скоро. Предлагаю вам прогуляться по саду, пока готовят комнату. Истинная любовь — такая редкость.

— До Портального дома далеко отсюда?

— Барон не велел вас выпускать из замка. Под угрозой окаменения.

— Окаменения меня или вас? — надо сдержать рвущуюся наружу с голосом ярость.

— Гнев барона непредсказуем.

Глава 28

В особняке

Домовик не без удивления наблюдал за суетой, что возникла в его родном доме. Хоть бы стены не опустели, хоть бы и дальше здесь слышались голоса, пусть даже и нелюдей. Огр, эльф, ведьма, пророк, юный колдун,