Лиза Смит - Потрошитель

— Благодарю вас, — от его речи мне впервые за долгое время полегчало. Пусть он не знал обо мне всей правды, но в словах Джорджа была доля истины.

Мой выбор, мои поступки в той или иной ситуации были гораздо важнее того, кем я был на самом деле. Раз я продолжаю жить и вести себя как достойный член человеческого общества, моя вампирская сущность, моя Сила будет постоянно слабеть. Пока наконец от нее не останется жалкий осадок где-то на самом дне моего сознания. А между тем есть множество вещей, которыми я могу заняться, — разведением скота, покупкой собственности, зарабатыванием денег, наконец. Робкая улыбка надежды тронула мои губы.

Вдруг поезд резко дернулся вперед, наш чай расплескался, и большие капли попали на пиджак Джорджа.

— О, черт! — сердито проворчал он, пытаясь вытащить из кармана платок, чтобы промокнуть пятна. — Подержи их пока, пожалуйста, — попросил он и протянул мне свою часть страниц газеты.

На глаза мне тут же попался жирный заголовок.

«Убийство!!!» — кричали огромные черные буквы, увенчанные восклицательными знаками. Чуть ниже заголовка помещался карандашный рисунок женщины в разорванном платье. Глаза ее были полузакрыты, а из горла хлестала кровь. И хотя это была всего лишь картинка, зрелище было ужасающим. Будто загипнотизированный, я наклонился, чтобы рассмотреть женщину поближе.

— Скажи ведь какой кошмар, — посетовал Джордж, бросая взгляд на газетную страницу, которую я держал в руках. — Такие происшествия заставляют меня снова и снова радоваться тому, что я живу далеко от Лондона.

Я молча кивнул. Руки мои вспотели, и я измазал ладони в типографской краске, пока судорожно пытался прочесть статью под страшным заголовком.

«Ночная бабочка» встречает ночную Тварь.

В трущобном районе Уайтчепел на мостовой было найдено тело Мэри-Энн Никольс. У нее было разорвано горло и выдраны внутренности. Это не первая ужасная смерть в Уайтчепеле. Подробности из уст тех, кто был знаком с жертвой, читайте на стр. 23.

Не заботясь о том, с каким любопытством уставился на меня Джордж, я быстро нашел нужную страницу. Руки мои дрожали. Да, способ убийства был отвратительным, ужасающим, но — до боли знакомым. Я вернулся к первой странице и вперился взглядом в рисунок с Мэри-Энн. Ее голова была запрокинута, на бледном лице и в немигающих глазах ее застыл неописуемый ужас. Нет, это не было делом рук брошенного любовника или отчаянного вора. Это была работа вампира. И не просто вампира, а особенно злобного и кровожадного. За всю свою жизнь мне не доводилось сталкиваться с убийством, совершенным с такой ужасающей жестокостью. За исключением той бойни двадцатилетней давности, когда Люциус вырезал всю семью Сазерлендов. Дамон тогда тоже присутствовал.

Дрожь пробежала у меня по телу. Везде, где живут люди, обитают и вампиры. Но большинство из нас либо держится особняком, либо, если уж пьет человечью кровь, делает это как можно незаметнее. Вампиры находят своих жертв в заброшенных лачугах бедняков, среди пьяниц на улицах или просто гипнотизируют своих друзей и соседей так, чтобы те ни о чем не подозревали. В любом случае, вампиры стараются регулярно питаться свежей кровью и оставаться при этом вне подозрений. Но есть еще первородные. По слухам, они появились прямиком из ада, у них никогда не было души и поэтому нет ни воспоминаний, ни представления о том, что значит жить, любить, надеяться, страдать, что значит быть человеком. Все, чем они могли похвастаться, — это неутолимая жажда крови и дикая страсть к разрушению.

И если только Клаус был теперь здесь, то… Меня передернуло от одной этой мысли, и я немедленно прогнал ее. Всему виной мое разыгравшееся воображение. Вечно я подозреваю худшее, вечно мне кажется, что мой секрет вот-вот раскроется. Вечно мне мерещится, что я обречен. Хватит. Никаких фантазий. Скорее всего, страшное убийство Мэри-Энн — работа опьяненного кровью Дамона, которому приспичило закрепить на практике урок, полученный в те давние годы от Люциуса.

В конце концов, жажда крови Дамона могла сравниться только с его жаждой славы. В газетах он обожал страницы, посвященные жизни высшего общества. И появись у Дамона возможность увидеть свое имя в газете, для него не было бы большой разницы, где его напечатают — в колонке светской хроники или в криминальной рубрике.

— Пусть эта кошмарная история не отпугнет тебя от Лондона. — Джордж рассмеялся чуть громче обычного. — Такие вещи постоянно происходят в городских трущобах. Мы даже и близко туда не подойдем.

— Нет, не отпугнет, — пообещал я, крепко сжав челюсти. Я заставил себя положить газету рядом на сиденье. — Пожалуй, я приму ваше предложение и возьму отпуск на всю неделю целиком.

— Как хочешь, — легко согласился Джордж.

Он откинулся в кресле и расслабился, история с убийством уже вылетела у него из головы. Я скосил глаза вниз и снова бросил взгляд на рисунок в газете. Сцена вызывала ужас и отвращение. Похоже, художник старался изо всех сил, чтобы как можно реалистичнее передать каждую деталь, даже внутренности, вывороченные из тела несчастной. Лицо ее тоже было изрезано, но я продолжал рассматривать шею, пытаясь кое в чем разобраться. Не могли ли две крохотные, похожие на следы ногтей дырочки в ее шее быть следами клыков?

Раздался гудок поезда; за окном уже простирался Лондон. Мы въезжали в город. Как мне хотелось, чтобы поезд немедленно развернулся и отвез меня в Мэнор-хаус, назад в поместье Эбботов! Как мне хотелось сбежать, вернуться в Сан-Франциско или уехать в Австралию или куда угодно еще, где невинным людям не распарывают горло какие-то дьявольские злодеи.

Вокруг нас уже суетились носильщики, извлекая чемоданы и дорожные кофры из багажных отделений над нашими головами. Джордж, сидевший напротив меня, уже поднялся и надел шляпу.

— Бедная девочка, кто бы мог представить… — проговорил он, бросив последний взгляд на газету, и умолк.

Но все дело было в том, что я-то как раз мог себе представить. Очень хорошо мог представить, как Дамон флиртует с девушкой, позволяя своей руке как бы ненароком касаться корсета ее платья. Перед глазами у меня в одно мгновение нарисовалась картинка, как Дамон наклоняется в поцелуе, а Мэри-Энн закрывает глаза в ожидании мига, когда его губы коснутся ее. А затем — и это я тоже легко мог себе представить — он нападает, она кричит, отчаянно вырывается, визжит и царапается, пытаясь спасти свою жизнь. И в конце концов моему мысленному взору предстал Дамон в лунном свете — напившийся крови, насытившийся наконец, с сытой ухмылкой на губах.