Мне тебя навязали - Лариса Петровичева

крови на ногах, брошенной на пол ненужной игрушкой? А потом посмотрела в его лицо, переполненное лютой яростью, и тело снова наполнила предательская дрожь.

Рейвенар неожиданно выбросил руку в сторону Адемин, сжал ее шею и, подняв, встряхнул так, словно хотел выбить из нее душу.

– Это не магия дома дин Валлар, – произнес свистящий гневный голос. – Ты кто, мать твою, такая?

 

***

Он никогда еще не чувствовал себя таким дураком.

Женился. Как порядочный человек женился.

А трясущаяся от ужаса девчонка оказалась самозванкой. Наглой самозванкой, которую доставили на границу и выдали за принцессу.

Ледяные мокрые пальцы вцепились в его запястье, стараясь ослабить хватку. Новоиспеченная законная супруга смотрела на него, не в силах отвести взгляда, и голубые глаза медленно заволакивало смертной мутью.

– Пусти-и, – искусанные припухлые губы дрогнули, выпуская едва различимое сипение. Рейвенар отбросил самозванку в сторону, выдернул из кармана платок и принялся брезгливо обтирать руку. Адемин, или кто она там на самом деле, поползла к стене.

Нет, надо сдержаться. Надо залить морозом тот клокочущий вулкан, который ревел в душе, иначе он тут сейчас все нахрен по кирпичику разнесет. Рейвен провел пальцами по волосам, несколько мгновений просто смотрел в окно, которое выходило на таможенный пункт, а потом обернулся и приказал:

– Клеймо покажи, быстро.

Всхлипывая, Адемин протянула ему правую руку, и на запястье вспыхнула крохотная золотая корона. Признавая ее своей законной дочерью, Геддевин дин Валлар поставил изящную магическую печать, которая говорила: эта дева из владыческого дома.

Но эта дева не имела никакого отношения к владыкам. Геддемин назвал своей дочерью подкидыша, плод чужого греха, и, возможно, сам не знал об этом.

Фаворитка спала не только с королем. Бывает.

Проверить, разумеется, никто не смог. Увидеть наяву магические потоки способны только такие, как Рейвенар – а в Бергаране таких и близко не было. И король растил эту девочку как свою дочь, а потом, когда Морган потребовал союза, решил отдать ее на милость победителей.

Не настоящих же дочерей отдавать, в конце концов.

– Дайте мне одеться… – прошептала фальшивая принцесса. Ее зубы клацали от холода, по телу бежала мелкая отвратительная дрожь. Вся она сейчас была ужасной: растрепанная, с засыхающими потеками крови на ногах. Брезгливо сморщившись, Рейвенар бросил заклинание, которое растворило кровь, потом подхватил девчонку за предплечье и, рывком поставив на ноги, проволок к дверям.

Динграсс, высоченная и неуклюжая, стояла так, что никто не разглядел бы за ее спиной и плечами, в каком виде принцессу вытаскивают из кабинета. Рейвенар почти впечатал навязанную жену в ее фрейлину и приказал:

– Приведи ее в порядок. У тебя пять минут.

Динграсс обняла девушку, повлекла куда-то по коридору, закрывая собой от толпы служащих пограничного пункта – все они дружно опустили головы, когда Рейвенар бросил на них короткий темный взгляд.

Потом он захлопнул дверь и уткнулся в нее лбом.

Сотое пекло и все дьяволы в нем, как можно было так вляпаться?

Он женат. Он выполнил приказ отца, консумировал брак, он никак не мог догадаться, что принцесса на самом деле фальшивка. Документы были в порядке, их проверили сразу же, как только девушка пересекла границу, да и королевское клеймо было на месте.

От гнева ныли зубы. Рейвенар ударил кулаком в дверь, чтобы боль помогла опомниться. Еще раз. Еще.

Не получалось.

Он не помнил, когда в последний раз его накрывало таким гневом, перерастающим в бешенство. Виски ныли, ярость все росла и росла – хотелось бить, жечь неугасимым белым огнем, рвать на части, вгрызаться зубами в живую плоть и отрывать от нее куски.

Отец приказал расправиться с Шейлой, чтобы Рейвенар получил… вот это. Поддельную принцессу, которая теперь его жена, и этот брак не расторгнуть.

Самое дрянное – ему никто не поверит. Магические потоки проявились, соединив новоиспеченных супругов, и больше не покажутся. Рейвенару просто нечем доказать, что девушка не дочь его величества Геддевина.

Мало ли, что он видел. Официальные документы важнее любых видений.

Отчаяние, ненависть, злоба – они кипели и пылали, помрачая разум. Рейвенар стукнул по двери еще раз, и снаружи кто-то охнул.

Динграсс управилась за четыре минуты. Заплаканная Адемин сейчас была одета в нежно-голубое платье с воротником, закрывающим шею – последняя мода, насколько Рейвенар мог судить. Он стиснул запястье девчонки, резко втянул ее в кабинет и захлопнул дверь так, что Динграсс вскрикнула.

От девчонки теперь не избавиться. И правды никому не рассказать. Они соединены, связаны навсегда, и Рейвенар не знал, что с этим делать.

– Ты не дочь своего отца, это совершенно точно, – негромко произнес он, проходя в глубину кабинета. – Давай решать, как нам с этим быть.

Адемин охнула и зажала рот ладонью.

 

***

Приговаривая что-то успокаивающее, Динграсс помогла Адемин одеться в платье из дорогого шелка, пошитое по последней вендианской моде, с высоким воротником, обнимающим шею: прекрасно, не будет видно синяков. Адемин до сих пор чувствовала пальцы Рейвенара на коже и не могла поверить, что жива.

– Ничего, ваше высочество, это все ничего, – приговаривала Динграсс, зашнуровывая платье на спине. – Семейная жизнь так начинается у всех. Мой муж после свадебного пира попытался меня отоварить по лицу, чтоб я навсегда запомнила, кто в доме хозяин. Ну а я ему сдачи отвесила полной горстью.

Схватив гребень, Динграсс торопливо и ловко принялась расчесывать волосы Адемин, превращая лохмы в гладкую прическу.

– Надо, конечно, молчать и терпеть, – продолжала Динграсс, быстрыми движениями заплетая косу. – Но как-то рука сама сработала. Мой отец полковник в Груангане, он всегда хотел мальчика, а родилась я. Вот и воспитание у меня вышло мужское, серьезное.

Коса улеглась короной вокруг головы. Шпильки