Никакой Золушки не будет! или Принц Крови в подарок (СИ) - Мария Вельская

 — И что… нужно делать?  — Уточняю осторожно.

— Вот так сразу бы, — в его голосе слышалось ленивое чарующее  мурлыканье, а на деле – звенела смертоносная сталь, — думаю, что тебе это не впервые, авантюристка, так что…

Меня ухватили, буквально на буксире вытащив в соседний зал, где было куда меньше народу, и выглядели все… куда более внушающе и опасно.

— Играй  достоверно…

С этими словами меня пылко и крепко прижали к чужому телу, а потом… ну, в общем-то, закономерное случилось. Меня поцеловали!  Удивительно прохладные, тонкие, жадные губы накрыли мои собственные. Как шторм. Как волна, что обрушивается на утлое судно. Как ураган, все сметающий на пути.

Жестко, яростно, будто и в этом поцелуе продолжая какую-то неведомую битву.

Это был не первый мой поцелуй. И даже не второй. Но вместо привычного недоумения (что в этом находят?) и усталой горечи (мной опять играют?) я вдруг ощутила, как по телу одна за другой скользят волны жара. Восторга. Отчаянной жажды. Как будто вся моя душа потянулась к этому… этому… очнитесь, мадам, у нас пожар!

Взрослая девочка, а туда же?! Мало тебе приключений? Хотелось бы увериться, что мне точно мерещится, потому что в реальности уже несколько лет как вместо «Девушка, можно с вами познакомиться?» меня встречали жалостливые взгляды, полные скрытого отвращения.

Болезнь не пощадила лицо. Но почему-то после падения в озеро  я об этом вспомнила далеко не сразу. Тогда я конечно и не подумала и не осознала сразу, насколько мне повезло!

Не знала точно, что сначала легкие чары иллюзии появились вместе с моим переходом в другой мир – как будто его подарком, не позволяя увидеть шрамов на лице. А троллиха, чтобы не пугать народ, их усилила. Потому за наемницу и приняли — что лицо мое без шрамов на неё было больно похоже.

Но все это мне рассказали сильно позже. А сейчас... Да, я увидела каким-то боковым зрением едва заметную синеватую дымку вокруг своего лица. И ясно обострившей же интуицией поняла — оно. Это из-за неё, из-за дымки от меня не шарахаются с отвращением и даже называют красавицей. Она как-то скрывает мой настоящий облик.

Сказка. А в сказке случаются чудеса... даже такие вот непривычные.

Конечно, надолго бы их не хватило, но пока… вполне… Вот только я об этом не знала.

Я отшатнулась. Дернулась отчаянно, и…

Мир вокруг нас озарился едва заметным ало-золотым сиянием. А дальше…

Гул. Восторженный. Радостный. Изумленный. Сочувствующий!

И ужасное:

 — Мои глубочайшие извинения и искренние поздравления, тир Норитэли! Это чудо! Такая честь! Девица, должно быть, до сих пор не поверит, что такой завидный жених, как вы…

Все смешалось. Вот совсем все. И ноги не держат, и больше всего на свете хочется провалиться сквозь землю. Да почему же это все никак не закончится?!

 — О да, — процедил мой кошмар, посмотрев так, что я начала прикидывать цены на услуги гробовищков, — уж-жасная… честь.

 — Сочувству… то есть поздравляем!  — Рассыпался в любезностях все тот же противный голос.

Все смешалось в одно пестрое пятно. Толпа напирала. Горло нестерпимо чесалось.  Громкая музыка била по ушам.

 — Отыграешь представление до конца, а потом я помогу тебе  исчезнуть, — сообщил мне на ухо все тот же ласково-ядовитый голос моего «подельника». — И буду очень… очень долго горевать,— его дыхание скользило по коже, — что моя избранница… увы… погибла…

Прохладно закончили мне на ухо.

В горле стал ком испуга. Так это все… было представлением? Слава станку! Все-таки не подготовила меня жизнь на Земле к таким стрессам.

Зал рассыпал огни, незнакомые мне существа не сводили с меня глаз, а новоявленный «жених» вел куда-то вперед, в дальний конец залы, где виднелись подобия тронов. Какая все-таки странная… сказка…

Только чужая ладонь, крепко сжавшая мою, была слишком когтистой и реальной.

Почему мне кажется, что исчезнуть я могу вполне себе естественным путем и безо всякого притворства? Точно принц бракованный попался.

Шепотки вокруг раздражали все сильнее.  Мой спутник вызывали желание надеть ему на голову миску с оливье – если бы у меня была такая.

 — Полагаете, вашего слова мне будет достаточно, чтобы поверить? – Решила отыгрывать свою роль до конца.

Явно меня приняли за кого-то другого, так что…  все равно не поверят.

 — А ты хочешь, может быть,  с меня клятву? – Незнакомец удивился. И вот вроде бы его тон не изменился – но… от ощущения опасности  тело буквально застыло, замерло, окоченело.

Ответ неправильный, студентка Корнеева. Садитесь, два. А два у нас карается откусыванием головы! Тоже на «раз-два».

 — Нет ми… тир, — вовремя вспомнила используемое здесь обращение, — вашего слова будет вполне  достаточно.

 — Прекрасно, — мою талию обвила сильная ладонь, сжимая так  ласково, как будто из меня хотели выдавить завтрак, обед и ужин, – я так и думал, что ты умненькая и благоразумная девица… — от нелюдя пахло… костром. А ещё – рябиной,  опавшими листьями  и почему-то яблочным пирогом, — обычно для человечки эта редкость – вы редкостно глупы и корыстны.

Рассказала бы я, какие мы, но…  не время, да и не место.

Странные сидения-троны приближались, народу  становилось все больше, а сердце  и вовсе дергалось, как сумасшедшее.

Остановились мы в каких-то буквально десяти шагах, но возможности разглядеть троны и тех, кто на них сидел – а они не пустовали – мне не дали. Никакой.

Мою руку нежно сжали. Так же нежно, как удав обнимается с любимой добычей. Вкусненько? Питательно? Хватит надолго?! Да ты же моя прелесть!

По нашим соединенным ладоням пробежали золотистые искры. Толпа восторженно ахнула – ей нужна была сказка. Очень красивая новогодняя сказка. Зал искрился серебром и гирляндами, шарами, снежинками, еловыми ветками, покрытыми инеем.

Я казалась себе мышью, которую поймали в ловушку на маленький вкусный и сочный кусочек сыра.

Вот надо было раньше сбегать, надо было! Уже и папаша местный не таким страшным казался, и «жених»-оборотень!

 — Поцелуй! – Шептала толпа.

 — Отыщите мою дочь! – Раздался откуда-то издалека рык. – Вернись немедленно, негодяйка!

— Поцелуемся – или я возвращаю тебя… к отцу? Маленькая человеческая … — дыхание опалило кожу щеки. Взъерошило волосы, — лгу-унья…

Темные глаза сощурились.

Я дернулась вперед. Правильное резкое, слишком хищное лицо чужака застыло напротив. Его губы были тонкими, светлыми, а из-под верхней губы виднелись острые зубы.

 — Только один.