Евдокия Филиппова - Посох Богов

Холодный первобытный ужас сковал тело Валентина. Он не мог шевельнуться, не мог дышать, язык прилип к нёбу так, что он не смог крикнуть, даже, если бы попытался.

Фигура росла, приближаясь к нему на опасно близкое расстояние. Он почувствовал едва уловимое движение воздуха, от которого зашелестели страницы незакрытой книги. Абсолютно непроницаемое нечто было уже в двух шагах от него, он даже начал различать женское лицо, бледное, с огромными чёрными глазами.

Но прежде, чем оцепеневший Валентин смог что-то сообразить, свет фар проехавшей мимо дома машины прошил темноту, заплясал на потолке, сполз по стене на пол и проплыл по комнате. В углу не было ничего, кроме кресла и стола. Он понял, что некто, только что стоявший в тёмном углу комнаты, на самом деле стоял где-то в самом дальнем углу его души.

На лбу выступил холодный пот. Он медленно выдохнул.

«Что это со мной? Бред какой-то».

Он откинул одеяло и присел на край кровати, прислушиваясь к тишине. Не в силах подавить непроизвольную дрожь, сунул ноги в шлёпанцы, встал, и чтобы развеять наважденье, пошёл в ванную. Опершись на край раковины, Валентин взглянул в зеркало. В зеркале отразилось его бледное лицо. Тем не менее, прикосновение к холодному краю раковины привело в чувство. Он умылся и направился в кухню выпить воды.

Потом он снова вернулся в комнату. На часах светились цифры 02:45. И хотя мрак казался уже не таким густым, как в минуты присутствия таинственной гостьи, было всё-таки темно.

Всё ещё во власти только что испытанного ужаса, Валентин стоял посреди комнаты, пока глаза не привыкли к темноте и не стали различать детали предметов.

Вокруг всё было так же, как и накануне вечером, и днём, и всегда. Но что-то всё-таки не так, по-другому. Бледный свет уличного фонаря пробивался в окно, отбрасывая жутковатые тени на стены и потолок. Прошло ещё какое-то время, пока он стоял посреди собственного жилища, словно пятаясь найти «десять отличий». Какая-то тёмная сила прошла через его сознание. В конце концов, ему вроде бы удалось убедить себя, что изменилось лишь его восприятие, но необоснованное ощущение беспокойства, заполнившая сердце сокрушающая тоска, говорили о том, что он либо заболел, либо сошёл с ума. Всё путалось в голове. Необычное лихорадочное возбуждение овладело Валентином.

Какой-то путаный морок, подобно змее, выполз из сумрачных глубин его естества. Чувства были болезненно обострены.

Он подошёл к столу, собираясь писать. Что, кому, он не имел понятия.

Странные необыкновенные мыслеобразы и странные созвучия рождались в его голове. Он удивился их странности, никогда раньше он так не говорил и не думал. Испытывая уже совершенно осознанный ужас, Валентин быстро сел на стул, схватил листок бумаги, карандаш и стал лихорадочно записывать.

Словно кто-то водил его рукой. Он писал и писал, не понимая, что он пишет, откуда взялись эти странные, чужие слова, более того, чужие буквы. Словно открылся люк между чем-то никогда раньше не соединявшимся. В его ледяных пальцах был крепко зажат карандаш. Холодный пот струился на лбу поэта.

Внезапно слова и буквы кончились. Так же внезапно, как и появились. Валентин отбросил карандаш в сторону, словно он принадлежал не ему, также, как и написанное им… Карандаш полетел куда-то в угол, отскочил от стены и упал на пол, расколовшись пополам.

Вытерев выступивший от напряжения пот, Валентин медленно взял в руки листок, исписанный какими-то каббалистическими знаками. Ужас прошёл сквозь него как молния. И всё-таки эта абракадабра создавала впечатление некой осмысленной криптографии, но он, кажется, никогда раньше он не видел этих букв, похожих на следы птичьих лапок.

Поэт был потрясён.

Валентин проглотил комок в горле, осторожно положил исписанный листок на стол, поднялся со стула и стал ходить по комнате, дрожа как в лихорадке.

Написанное было похоже на послание из другого мира.

Неожиданная догадка осенила его. «Это похоже на какой-то древний язык».

Он схватил телефон, сфотографировал текст и набрал номер Павла.

Отослав текст, Валентин сел, поставив локти на стол и обхватив голову ладонями. Он снова и снова смотрел на древние письмена, выведенные его собственной рукой, стараясь не потеряться в безбрежном море безумия и галлюцинаций.

Павел перезвонил минут через пять.

— Валентин, откуда у тебя это?

— Послушай, старик, долго объяснять, завтра расскажу…Ты можешь сказать хотя бы приблизительно, что это?

— Приблизительно могу. Вероятно, это хеттская клинопись… Так откуда у тебя этот текст?

— Не знаю…

— Что значит, не знаю… Ты…соображаешь?.. Это что, такая изящная мистификация?

— Павел, эта туманная история. Давай завтра.

— Хорошо, я покапаюсь, попробую разобраться.

Попрощавшись с Павлом, Валентин рухнул в постель и, вопреки ожиданию, мгновенно заснул.

Проснулся он от того, что солнечный луч упал на его лицо, а телефон глухо завибрировал в руке.

Звонил Павел:

— Привет, так откуда же всё-таки у тебя этот текст?

— Паша…ты мне лучше скажи, что это такое.

— Ну, хорошо, я послал «это» тебе по почте… «Это» — хеттское письмо. Какой-то древний гимн, любовное стихотворение, посвящённое женщине… Я всю ночь пытался перевести, а потом нашёл его в… ну не важно где… целиком. Вот послушай:

«Ты смотрела на звёзды, звезда моя…И я увидел, что лицо твоё прекрасно как лицо Богини.И было это великим, удивительным событием,великолепное, неведомое прежде чудо,подобного которому никто и поведать не мог,подобного которому не найти в письменах предков…Я полюбил тебя больше, чем всё прекрасное,что даровали мне Боги.Это было непостижимое, неведомое чудо,что Боги привели тебя сюда в этот день….».

— Скажи, где ты-то его нашёл?

— Паша, если я тебе сейчас скажу, то… Я не знаю, но это написал не совсем я. Кто-то или что-то как будто водило моей рукой. Ничего не могу понять. Со мной такое впервые. Ты говоришь, этот текст уже был написан кем-то?

— Да, и это было в незапамятные времена, и ты мог это просто вспомнить, понимаешь? Возможно, ты сам написал это тогда, в той жизни, прошлой?

— Паш, давай как-нибудь без этого… Мне и так не по себе.

— Нет-нет, это как раз многое объясняет. Это очень просто. Для того, чтобы вспомнить прошлые жизни, надо просто погрузиться на тэта-уровень активности головного мозга. И в этом нет ничего паранормального. Волны мозговой активности — это всего лишь электрические импульсы, которые постоянно испускает мозг человека. Эти волны имеют два показателя: амплитуду и частоту. У тэта-волны частота колеблется от четырёх до шести герц. Человек погрузается в состояние, подобное обычному сну, некое «сумеречное» состояние, гипнотический транс. В этом состоянии увеличивается активность памяти. Память улучшается, особенно долговременная, ну и повышается доступ к подсознанию, возможность свободных ассоциаций, повышается креативность, даже имеют место неожиданные озарения. Только обычный человек не может долгое время в нём оставаться без того, чтобы не свалиться в сон. Кстати, сон тоже даёт большое количество тета-волн.