Дочери Торхельма - Анна Александровна Завгородняя

лес смотрел на меня и ждал, когда я войду под его сень, а я застыла, не решаясь сделать шаг, опасаясь, что, как и прежде не смогу найти дорогу к домику Хеге. Что Грань меня не пустит, и я снова буду блуждать по лесу, пока усталость не заставит меня повернуть обратно.

Вдохнув полные легкие, толкнула тело вперед и удивилась не почувствовав преграды. Брови взлетели вверх, и я сделала еще шаг и еще. А потом сорвалась с места и побежала, понимая, что прошла через барьер и Грань каким-то чудом, пропустила меня. Опасаясь ошибиться, я летела стрелой, сминая ногами хрустящий снег, не чувствуя, как морозный воздух обжигает легкие при каждом вздохе.

Вот и изба Хеге, вот и двор, и калитка, распахнутая на удивление гостеприимно, словно меня здесь ждали, а затем и двери, у которых я на мгновение замерла, усмиряя дыхание. Потянулась рукой к двери и толкнула ее, перешагнув порог.

Сьегард сидел за столом, за которым мы часто сиживали с Хеге, когда я приходила к ней в гости. Как давно это было…

Колдун читал какую-то книгу. Я подобралась ближе и рассмотрела жуткие картинки на толстых пожелтевших листах. Потянулась к нему рукой и осторожно прикоснулась к плечу, все еще не веря своим глазам, что он рядом…что я здесь!

— Сьегард! — позвала я тихо, и он понял взгляд, оторвавшись от чтения. Взглянул на меня удивленно, но без тени узнавания, словно видел впервые.

— Сьегард? — переспросила я и села рядом.

— Кто ты? — произнес он, всматриваясь в мое лицо, — Как попала сюда, ты ведь не дух…

— Я не дух, — кивнула рассеяно и вяло. Это Хеге или сама Грань сделала так, что он забыл меня? Как же так!

— Я Ингегерд, ты что забыл? — сделала я попытку.

Сьегард улыбнулся. Черные глаза осветились теплом.

— Наверное, я забыл, но ты прости меня. Хеге говорила, что такое возможно, когда я принимал ее дар, — он встал и направился к огню, подбросил в пламя сушняка и уселся на расстеленную на полу шкуру, на которой мы когда-то любили друг друга. Я последовала за ним и набравшись смелости, решилась на отчаянный шаг. Положила руки на его плечи и поцеловала, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства, всю свою любовь. Зарылась пальцами в его белые волосы, такие же жесткие, как и прежде. Притянула сильнее, ближе. Прижалась всем телом и почувствовала, как он начал отвечать. Сперва неуверенно, а затем все более и более распаляясь вместе со мной.

— Вспомни меня, — прошептала я, едва оторвавшись от его губ и снова, сделав вдох, припала к ним, как умирающий от жажды к роднику с чистой водой. Я пила его поцелуй, и не в силах была остановиться, понимая, как соскучилась, как нуждаюсь в том, чтобы он был рядом. Всегда… И теперь я не собиралась уходить, а если прогонит, то буду возвращаться снова и снова, пока он не вспомнит меня…и тут я услышала его голос, назвавший мое имя и Сьегард отстранил меня, вглядываясь в мое лицо уже совсем иначе.

— Я вспомнил! — проговорил он еле слышно и взял в чашу своих ладоней мое лицо, — Но как такое возможно, ведь Хеге говорила… — он осекся и резко опустил руки вниз. Скользнул пальцами по моей груди и ниже, не лаская, а словно изучая мое тело.

— Ингегерд! — его пальцы остановились, а черные глаза вспыхнули, когда он снова поднял на меня свой взгляд. И я даже без его слов неожиданно поняла, что помогло мне пройти через барьер и что пробудило память Сьегарда.

В одно мгновение я оказалась в его объятиях. Сжал сперва с неожиданной силой, а после, словно опомнившись, ослабил хватку, зарывшись лицом в мои волосы…

В очаге затрещало пламя, словно возмутившись и протестуя, но ни я ни Сьегард не слышали этого протеста, занятые простым, как мир, чувством и одновременно самым сильным, на котором этот мир и держится.

Теперь я знала, что мы будем вместе, что я могу приходить через Грань, и мое дитя тому залог.

Фрида узнала родные берега, укрытые снегом и когда корабль причалил к пристани, первая ступила на деревянные сходни и почти сорвавшись на бег, спустилась на берег, ощущая под ногами привычное шуршание песка. За ее спиной что-то говорил Сигурд, но она поняла только то, что он не собирается напрашиваться в гости и оглянувшись, поблагодарила мужчину за помощь на что торговец только махнул рукой, и его гребцы затащили обратно на палубу сходни и оттолкнувшись от пристани баграми, направили судно прочь от берега, оставив Фриду стоять на берегу с котомкой за спиной.

Фрида еще несколько мгновений просто смотрела на дорогу, ведущую в поселение, чувствуя, как глаза наполняются непрошенными слезами. Затем небрежно смахнула их ладонью и стала медленно подниматься к имению, по пути разглядывая выросшие новые дома, появившиеся на месте прежних, тех, которые сожгли еще летом. Девушка не видела поселение, когда оно было страшным, угольно черным, вонявшим смертью и гарью. Она вошла в зимнее царство, с привычными сугробами вдоль протоптанных в снегу тропинок, с нитями дыма, поднимавшимися над крышами домов, с лаем собак на каждом дворе. Фрида шла и оглядывалась. Для нее все было непривычно новым, а уж большой дом, выросший на месте прежнего, уничтоженного пламенем, оказался намного скромнее и когда Фрида поднялась на крыльцо, намереваясь постоять перед тем, как войти внутрь, двери внезапно широко распахнулись, выпуская из сеней теплый воздух и румяную девчонку рабыню с ведром помоев для свиней. Девчонка охнула и едва не перевернула содержимое ведра под ноги молодой женщины, а затем глупо заморгала и отступила обратно в дом, признав госпожу.

— Что рот раззявила? — спросила Фрида и сунула в руки девчонки свои вещи, — Потом скотину покормишь, а пока ступай, приготовь мне мою старую комнату, пока я найду мать, — и прошла мимо рабыни в двери ведущие в сам дом. Девчонка так и осталась стоят в сенях, растерянная и удивленная, а Фрида меж тем шагала по дому, открывая все двери подряд и рассматривая более чем скромную обстановку, пока в зале не увидела еще двух рабынь, убиравших со стола. Кроме них там больше никого не оказалось.

— Где моя мать? — спросила она громко и девушки взглянули на нее так же удивленно и немного испуганно.

— Госпожа? Но откуда вы… — промямлила одна, но Фрида только сдвинула брови, и девушка замолчала.

— Где моя мать? —