Усадьба леди Анны - Полина Ром

Это не королевский курьер, так что не к спеху все. Надо сказать, ординарец из капрала Готье вышел весьма так себе. Не лежала у вояки душа к скучным и будничным занятиям.

После ранения герцога в Карнагских предгорьях бедолага-капрал попал под горячую генеральскую руку. Именно Джеральд Ланфернер отправил Гюстава Готье сопровождать обоз с раненым герцогом:

-- Довезешь до места… И смотри мне! – генерал хмурил брови, понимая, что в случае смерти Максимилиана и с него самого король спросит. – Там при нем останешься, пока не выздоровеет. И следи, чтобы мазями нужными его пользовали. Лекарь наш говорил: у знахарки этой, что в Буграх, отменные снадобья. А то городские докторишки таких ран отродясь не видели. Только и умеют, что хвалить себя, а толку с них чуть. Следи! Иначе, сам понимаешь…

Так капрал попал в Парижель, да так и остался при герцоге. Правда, после этой вот инспекционной поездки его светлость обещал похлопотать, чтобы Гюстава Готье отправили назад, в действующую бригаду. Но это когда еще будет! Поездка обещала затянуться.

А пока капрал занимал должность личного ординарца герцога, но даже с этого тепленького местечка положенных плюшек не имел, что было совсем уж обидно.

«Ведь у нормального-то командира как все устроено? Повариху нанимает посимпатичнее. Шоб бока у нее мягкие и уютные, шоб ласковая да сладкая была. Дом, где ему останавливаться, самый удобный, с хорошенькими горничными. И завсегда у ординарцев всякие этакие возможности есть… А этот что? Горничных близко не подпускает. На балы не ходит, все морду прячет. А чего ее прятать-то?! Подумаешь, шрам, велика важность! Да барышни энтаких-то еще больше жалеют и примечают. Одно только: с местными армейскими водится, да доклады королю пишет. Ни тебе по селянкам прогуляться, ни тебе саблей помахать! Тоска, а не служба…»

Почту огорченный капрал засунул в подсумок, притороченный к седлу, и благополучно забыл ее там еще на пару недель. Благо, что письма были не королевские и немедленного ответа не требовали. Когда он принес наконец-то герцогу изрядно отсыревший из-за дождей сверток, тот даже не стал ругаться. Хмуро глянул на капрала и заявил:

-- Я, конечно, очень тебе благодарен, Гюстав. Но как только вернемся домой, я приложу все усилия, чтобы ты отправился в свой полк.

-- Уж вы, вашсветлость, сделайте доброе дело, не забудьте!

Волглую бумагу Макс раскладывал на столе в собственной спальне: пусть просохнет хоть немного. Сегодня он со свитой остановился в старинном замке Эльберг. Хозяин замка, граф Эльбергер, похожий не на привычного герцогу паркетного шаркуна, а на несколько неуклюжего медведя, обещал через два дня устроить небольшие учения.

-- Там и посмотрите, ваша светлость, чем наши войска от столичных отличаются, – с улыбкой пробасил он. – А пока отдыхайте с дороги. Ужин, ежели желаете, сюда вам и подадут. А желаете, так пир закатим, соседей созовем!

-- Нет-нет, благодарю вас, граф Эльбергер. Я устал с дороги и предпочту поесть здесь. А пир… Ну, можно завтра, если вам будет угодно.

-- Как пожелаете, герцог, – хозяин поклонился и вышел, оставив гостя отдыхать.

В северных землях жили спокойные, неразговорчивые лорды. Их жены и дочери были им под стать: высокие, крупнотелые, с непривычно светлыми глазами и русыми волосами. Многие из дам прекрасно владели не только луком, но и кинжалом. В одном из замков Макс видел огромную шкуру медведя, которую добыла как раз леди-хозяйка.

Эти люди нравились ему и своей верностью слову и трону, и прижимистой аккуратностью, с которой они вносили налоги в казну. Первый раз за все время герцог задумался о том, что вовсе не обязательно жить в столице. Эта неторопливая северная жизнь была проще и суровее той, что он видел раньше. Именно этим она Макса и привлекала. Но были и весьма неприятные моменты.

Он много беседовал с мужчинами, по-прежнему дичась дамского общества. Спрашивал о землях и хозяйстве, о набегах хищников и больших зимних охотах. И с горечью понимал: они очень славные, но…

Все, что хотел узнать король, герцог увидел лично. В землях северных спокойно, с соседями живут мирно, но вот развлекаться они развлекаться не просто не хотят, а не умеют.

Точнее, развлекаются, как умеют. Рассказы северян о местных забавах герцога даже чуть раздражали. При всей основательности и порядочности была в них какая-то низменная грубость. Он не мог понять восторгов по поводу разбитых в праздничных боях носов и выбитых зубов.

Макса не восхищали рассказы о легендарных в этих краях обжорах: «…и вот тогда он, ваша светлость, берет восьмой пирог с мясом и прямо кулаком себе в рот утрамбовывает! Аха-ха-ха… Так он и победил лорда Муля!»

С каким-то странным пренебрежением говорят о появившихся бумажных книгах, отпечатанных в столице. В штыки воспринимают все новое. Даже его модель лука подверглась весьма критическому осмотру и явно не понравилась. А ведь лук этот из мастерской самого Джинера, лучшего оружейника Франкии.

«Да, съездить сюда стоило, конечно. Но жить здесь я бы точно не хотел… Надо, все же, просмотреть письма и ответить.».

Макс раздраженно прошелся по комнате, в убранстве которой сочетались роскошные меха на полу и грубая мебель, лишенная малейшего удобства. Вместо кресла у камина – тяжеленная табуретка с тощим войлочным покрытием. Стол, как и кровать, изготовлен из дорогой древесины северного дуба, сделан хоть и крепко, надежно, но без малейшего намека на красоту. Даже чернильница на столе представляла собой старую глиняную мисочку с отбитым краем.

«И ведь они совсем не нищие, эти лорды Севера. Здесь моют золото в реках, здесь лучшие меха. И они торгуют даже с Англитанией. Но устроить удобно быт просто не умеют. Или не хотят? Так можно жить, когда ты в походе. Но не желать сделать уютнее свой собственный дом…»

Разложенные на столе листы чуть просохли, и герцог присел поближе к окну.

Письмо от матери. Всё как всегда. Патока нежных слов и просьба о