Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни

Я предположила, что именно тогда Страж придет за мной. Если только он уже не покинул Эшмор. Я не видела его с тех пор, как была в таверне. С тех пор, как он заставлял меня выстрелить в него.

К чему мы пришли? Что произойдет дальше?

Я пробыла в Туре больше месяца. Были моменты, когда мне казалось, что с тех пор, как я встретила Завьера и Стража в тронном зале, совсем не прошло времени. А потом наступали времена, подобные этому, когда казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как я отплыла от берегов Куэнтиса.

Что теперь? Что дальше уготовила мне судьба?

Я решила, что подожду, пока кто-нибудь отдаст мне приказ. У меня не было иллюзий, что после этой глупой, нелепой поездки мне будет предоставлено хоть какое-то подобие свободы.

Мое путешествие в Эшмор было грандиозной ошибкой. Если бы не я, Сарайя не открыла бы дверь таверны. Она не стала бы рисковать своим укрытием.

Возможно, остальные шестнадцать человек и не выжили бы, но она была бы жива. Я не виновата в ее смерти, но все равно чувствовала ответственность за нее. Я буду чувствовать ее всю оставшуюся жизнь.

— Мне жаль, Сарайя. — Чувство вины было таким удушающим, что я едва могла дышать. Сожаление так сильно давило мне на грудь, что пригвоздило меня к кровати. Все мое тело болело после падения с балкона. Через несколько дней у меня на ребрах, бедрах и ногах появятся синяки.

На руке.

Но ничто не болело сильнее, чем сердце.

Дверь распахнулась.

Я ахнула, когда она ударилась о стену.

И тут Страж, пошатываясь при каждом шаге, ввалился внутрь.

— Разговариваешь с мертвыми?

Его слова были невнятными, движения вялыми.

— Ты пьян?

Он повел плечом. Это не означало «да». Не означало и «нет».

Его одежда была чистой. Волосы влажными. От ран, которые он получил ранее, не осталось и следа. Глубокая рана на руке исчезла. Порезы и царапины на лице исчезли. Он больше не держался за бок, как во время драки.

Это была еще одна из его способностей? Способность исцелять раны, которые сразили бы любого смертного?

Он сделал несколько шагов вперед, прежде чем со стоном рухнуть на пол.

— Я не думал, что найду тебя здесь.

— И где я по-твоему была бы?

— Направлялась в Куэнтисссссс. — Он прошипел «с», растягивая его слишком сильно. — Спешишь обратно в свое драгоценное королевство.

— Ты пьян. — Я перевернулась на спину, скрестив руки на груди. Но как только моя голова опустилась на подушку, чувство вины вернулось.

Он знал Сарайю. Насколько я знала, он заботился о ней. Я стоила ему чего-то особенного, и чувство вины продолжало расти.

— Вот. — Я подняла подушку и бросила ее на пол.

— Ты такая щедрая, моя королева.

Он не должен был так называть меня. Я не была королевой.

Королевы не сбегали тайком из лагерей. Королевы не подвергали других риску. Королевы помогали людям. Они не причиняли им вреда.

Меня не должно было здесь быть. Я не подходила на роль Спэрроу. Я не была достаточно храброй и сильной для Туры. Это место подходило для такой женщины, как Мэй. Для кого-то смелого и яростного. Кого-то несокрушимого.

— Я сожалею о Сарайи. Это моя вина.

Страж усмехнулся.

— Ты что, раздробила ей позвоночник своими зубами? Я и не подозревал, что у тебя такой сильный укус. Мне нужно быть осторожнее.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Если бы я не пошла в таверну, она была бы жива.

Он сел, скомкал подушку и подложил ее под голову.

— Каждый житель Эшмора знает, чем рискует, оставаясь здесь. Это их выбор. Этот принадлежал Сарайе. Не строй из себя мученицу, Кросс. Ей бы это не понравилось.

— Мне все равно жаль.

— Мне тоже. — Его дыхание выровнялось, и когда я приподнялась с матраса, чтобы посмотреть на пол, его глаза были закрыты. Но он еще не спал. Он скрещивал и разгибал ноги, вероятно, пытаясь устроиться поудобнее.

— Перестань пялиться на меня, Воробушек. Ложись спать.

Я свернулась калачиком на боку, все еще слишком измученная, чтобы рискнуть закрыть глаза. Поэтому я уставилась на красивые обои, подложив ладони под щеку.

— Почему ты зовешь меня Воробушек?

Почему он не назвал меня по имени?

— Потому что ты птица.

— Что? — Это значит, что я пыталась улететь? Или что я была маленькой?

Я была уверена, что в его затуманенном мозгу этот ответ имел смысл. Возможно, сегодня вечером мне нужно было задать более простые вопросы.

— Мы поедем в Аллесарию перед миграцией?

— Нет.

Это было то, чего я ожидала. Просто не то, чего я хотела.

— Что-то было не так с этими бэарвульфами, не так ли? У них была зеленая кровь.

Эти звери были больны.

— Да.

У меня внутри все сжалось.

— Что с ними не так?

Он надолго замолчал, затем прошептал:

— Лисса.

— Что такое Лисса? Я никогда раньше не слышала этого слова.

Тишина.

Когда я повернулась, чтобы снова выглянуть из-за края кровати, Страж спал.

Тридцать один

Ощущение дежавю от того, что, проснувшись, я обнаружила лишь подушку на полу комнаты и записку на столе, было настолько сильным, что я почти надеялась, что вчерашний день был сном. Что я покину гостиницу Эшмора и найду Сарайю в ее таверне.

Но когда я выскользнула из постели, на мне все еще была одолженная туника, а когда я натянула сапоги, они были забрызганы гнилостной зеленой кровью.

Я выскользнула из комнаты, пристегнув сумку к груди, более чем готовая покинуть Эшмор. Стражу не нужно было беспокоиться о том, что я предприму еще несколько попыток побега из Трео. По крайней мере, сейчас я ничего так не хотела, как спрятаться в своем домике на дереве и ухаживать за своим израненным сердцем.

И телом.

Тени, мне больно. Каждый шаг был мучительным, когда я спускалась по лестнице в вестибюль гостиницы. Мои мышцы ныли. На моей коже проступали синяки.

Я была жива, чтобы страдать сегодня. Я проглочу эту боль. Семнадцать человек не могут сказать такого о себе.

— Одесса. — Кэтлин остановила меня, когда я проходила мимо маленькой гостиной гостиницы.

— Доброе утро. — Я грустно улыбнулся ей, когда она притянула меня к себе, чтобы обнять.

Мне было приятно, когда меня обнимали.

— С тобой все в порядке? — спросила она, отпуская меня.

Я пожала плечами.

— А ты как?

Она тоже пожала плечами.

— Ты сегодня уезжаешь.

Это было утверждение, а не вопрос.

Она подошла к стулу, на котором сидела, взяла книгу и протянула ее мне.

— Я принесла тебе это. Это книга об обычаях Туры. Я принесу еще, когда мы снова увидимся.

— Когда это будет?

— Скоро. Я уезжаю из Эшмора в течение недели. Сначала я должна попрощаться. Хотя не хочу торопить события.

— С женщиной, к которой ты приехала.

Кэтлин кивнула.

— Да.

— Мне жаль, что я не спросила о ней вчера. — Я была занята рытьем могил. — С ней… все в порядке?

— Она в порядке. Опустошена, как и большинство. Но в Туре полно выживших. Она выстоит, как и ты. Она сильная, как и ты.

— Я не чувствую себя сильной, — сказала я на одном дыхании.

— И все же это так. — Взгляд Кэтлин смягчился, когда она убрала выбившийся локон с моего лба. Затем она сделала шаг назад и, прижав обе руки к сердцу, слегка поклонилась мне.

— Что это значит? Этот жест?

— Это значит, что я желаю тебе счастливого пути, принцесса Одесса Вульф.

Обычно я бы не согласилась на официальное обращение, но в ее голосе было что-то такое, что заставило меня задуматься. Что-то серьезное, что говорило о том, что мне нужно привыкнуть к этому титулу.

Принять его.

Кем была эта женщина? Вчера мы пережили немыслимое, а я даже не знала ее фамилии. Возможно, это не имело значения.

Я приложила руки к сердцу и поклонилась.

По полу застучали сапоги. Целеустремленные, широкие шаги, которые я начинала узнавать.