Ложь во спасение - Юлия Витальевна Кажанова

– Тебя хотят уволить? – кажется, Жене не верилось. Но ответить я не успела, так как в столовую вошел Виктор, как всегда при параде.

Тёмно-зелёный костюм сидел шикарно, белоснежная рубашка расстёгнута на одну пуговицу, придавая виду слегка бунтарский образ. Массивные часы на левой руке подчеркивали статус. И я боялась предположить, сколько стоит эта вещичка. Печатка из белого золота с тёмно-синим камнем привлекала внимание. А говорят, только девушки любят украшения.

Опустила глаза и глянула на свою руку, на которой не было ни колец, ни часов, ни браслетов. Всего на секунду стало жаль себя. А ведь у меня вообще украшений нет. Ни цепочки, ни сережек. Денег тоже нет, чтобы это купить. Платье, туфли, прическа – все это хорошо, но мне словно не хватало чего-то для завершения образа.

– Светлана, – звучит голос над головой. Поднимаю взгляд, и мой подбородок ловят сильные руки. Карие глаза всё ещё пылают, как в постели, и я чувствую, что меня все ещё хотят.

– Да? – шепчу, смотря ему в лицо.

– С добрым утром, – произносит, а потом властно целует, и я слышу, как давится Евгений, а охранник, который вносил поднос в столовую, роняет посуду.

Но мне все равно, я счастлива. И на украшения стало плевать, ведь меня полюбили не из-за них. У меня вообще ничего не было: ни одежды, ни денег, ни положения. Я просто понравилась этому мужчине и его волку, и меня выбрали.

А парность, оказывается, не так и плоха, ведь тебя любят не за что-то, а вопреки!

Глава 46

На работу мы ехали, держась за руки. И пусть это выглядело по-детски, мне было так приятно. А еще я чувствовала, что во мне нуждаются и словно боятся потерять. Я ждала насмешливые взгляды от охранников или возмущение от Евгения, но все были словно счастливы за нас. Улыбались, кивали, радостно переглядывались. Я точно что-то упускала! Но вот думать, почему все ведут себя так, а не иначе, не хотелось.

Лучше побыть счастливой хоть немного. Знаю я приколы судьбы-злодейки – не даст она мне насладиться счастьем, точно что-то выкинет. Поэтому хватаем удачу за хвост и держим, пока есть силы.

В этот раз в здание я входила с высоко поднятой головой и без грамма страха.

Ловлю удивленные взгляды, но молчу. Виктор сжимает мою руку сильнее и ведет за собой. Он моя опора и щит. Защитит, согреет в своих руках и подарит покой.

Проходим мимо помощника, который только довольно улыбнулся, видя наши сплетенные руки, и поприветствовал начальство:

– Доброе утро, Виктор Олегович, рад вас видеть, Светлана Максимовна!

– Здравствуй, Илья, – отвечаю одновременно с Виктором, а потом смущенно улыбаюсь.

– Жень, зови, кто там еще остался, продолжим выяснять, насколько всё просело, – отдает распоряжение начальник, стоя в дверях.

– Хорошо, сейчас устроим!

Виктор заходит в кабинет, и я за ним. Замечаю небольшие перестановки. Когда только успели? Вся стена со стороны двери была пуста. Убрали столик и шкафы, зато появился пушистый белый ковер.

– Стол еще не привезли, придется немного потерпеть и поработать на диване. Ты не против? – спрашивает, садясь за свой огромный стол.

– Нет, конечно. Оказывается, работать на диване довольно-таки удобно!

Подхожу ближе к столу и улыбаюсь, смотря на мужчину, протягивающего мне руку.

Обхожу стол и встаю рядом с ним.

– Знаешь, у многих есть свои привычки, как начать день, чтобы всё получалось. Думаю, нам тоже нужно завести! – сообщает, вставая, и одним движением руки подтягивает меня к себе.

– Правда? И что у нас будет? Споем или станцуем? Или сделаем, как все – начнем утро с кофе?

Перечисляю, кладя ладони на его грудь и заглядывая в глаза цвета шоколада.

– Не хочу быть банальным, поэтому… – и, хитро смотря на меня, подхватывает за талию и усаживает на стол.

– Стоп! Никакого секса на работе! – пищу, наблюдая, как мои ноги широко разводят и встают между ними.

– Согласен! Эту сладость оставим на вечер и на нашу спальню. Но в поцелуе на удачу ты ведь мне не откажешь? – и пока я не успела ничего ответить, впивается в меня губами. Одна его рука зарывается в мои волосы, другая прижимает меня сильнее за талию. Миг, и я отвечаю и сама обнимаю его.

– Черт, ребята! День только начался, а вы опять! – неожиданно восклицает Стас, и мне хочется смеяться. И почему он всегда входит, когда не нужно?

– Брат, завидуй молча! И что это за привычка входить без стука? – ворчит Виктор, нехотя отстраняясь от меня.

– Да я уже понял, что стучаться теперь обязательно нужно. Но ребята вы же только приехали. Вам что, ночи не хватило? – от его слов дико смущаюсь. Он что, еще вчера понял, что к этому идет, или я так быстро сдалась? Теперь меня сочтут легкодоступной?

– Так, стоп! Ты даже не думай! – рычит Виктор и, схватив меня за подбородок, приподнимает моё лицо. – Выкинь эту мысль из головы. Поняла?! – говорит жестко, но в глазах видно беспокойство.

– А ты думай, что говоришь! – отчитал брата, не глядя, так как не сводил глаз с меня.

– Черт, Свет, я ничего такого не имел в виду. Вы отлично смотритесь! Я просто, блин… Все, я потом зайду! – дверь хлопает, и Виктор накрывает мои губы уже нежнее.

Отвечаю сперва несмело, но постепенно поцелуй становится увереннее, слаще, крепче.

– Ты моя хорошая и правильная девочка, это я серый волк и совратитель, так что во всем виноват только я! Не накручивай себя! А теперь – работать!

Меня быстро целуют в лоб и помогают слезть со стола.

– Хорошо. Мне обед заказать?

– Да, но сегодня лучше забронируй столик в ресторане. Давай съездим и немного развеемся. Кстати, ты вчера задала все вопросы?

– Надо подумать. Кажется, была еще парочка.

– Отлично. Ты тогда запиши их, а я потом отвечу! Не хочу, чтобы ты боялась наших отношений и меня, – говорит и нежно проводит рукой по щеке.

И как этот мужчина мог мня ненавидеть? Что у нас произошло в прошлом, и почему он молчит? Можем ли мы построить отношения на лжи?

И только подумала об этом, как усмехнулась. А я словно не имею тайн. Про дар я так и не рассказала. И про все делишки, которые проворачивал Эдуард, тоже.

А может, и хорошо, что у каждого есть своя тайна. Или же нет?

Точного ответа у меня не было, поэтому этот момент пришлось отложить. Не могу я требовать от него всей правды, когда сама не