Отравленный исток - Елена Сергеевна Счастная

взглянула на Хальвдана в попытке понять по его лицу, о чём он сейчас думает. Воевода смотрел на неё слегка удивлённо, как человек, который услышал зараз много необычного, но в то же время тепло. Даже его глаза будто бы перестали быть льдисто-синими и отливали теперь цветом нагретой морской волны.

— Что случилось, теперь уже не поправишь, — с трудом отведя взгляд от верега, проговорила Млада вмиг осипшим голосом. — Но мы ещё можем не допустить беды в грядущем. Если ты можешь, Богша, провести обряд, то так тому и быть. Мне нужны силы, чтобы сдерживать Корибута. И в Кирият вернуться.

Волхв покивал и коротко тронул её руки.

— Сейчас тебе нужно отдыхать до дня Семаргла. Силы тебе понадобятся. Моя жена Ружа позаботится о тебе.

Он кивнул на хозяйку, а затем одарил Младу и Ведану участливым взглядом и ушёл. И как бы ни хотелось расспросить его ещё о многом, пришлось призвать всё своё терпение. Похоже, на этот раз они оказались в нужном месте. Теперь всё станет, как должно.

В избу заглянул старший сын Богши и позвал Ведану с Хальвданом за собой. Их решили поселить в другом доме. Верег только и успел обернуться напоследок. Вокруг стало тихо.

Ружа подошла с кружкой очередного отвара, напомнив о том времени, когда приходилось лежать, не вставая, под присмотром Лерха. Млада скривилась, но выпила его. Через пару мгновений её сморил сон.

***

Утро Семарглова дня выдалось солнечным и тёплым. В веси еще до рассвета поднялась лёгкая суматоха. Слишком рано зазвучали голоса на улице, залаяли-заворчали растревоженные собаки, перекрывая пение петухов.

Началась подготовка к празднику.

Млада, взбудораженная домашней суетой, тоже вскочила ни свет, ни заря, принялась помогать Руже таскать из кладовой посуду для общего стола, что накроют вечером на берегу реки Мелинки — дочки Нейры, которая торопилась к ней с востока.

Сыновья хозяйки, те что по малости лет еще не покинули родительского дома, вертелись под ногами и только мешали. Какой день они просили посмотреть на Призрак. Млада с напускной снисходительностью вынимала перед ними меч из ножен. Мальцы восхищенно охали, осторожно касались пальцами иссечённого рунами клинка, а стоило убрать его, через некоторое время просили показать снова. Ружа только посмеивалась.

Рогл тоже недавно смог встать с постели. Теперь он собирался идти к берегу, чтобы помогать складывать костры и расставлять столы. Насиделся без дела.

Перво-наперво, как пришёл в себя, он, шлепая босыми ногами по полу, доплёлся до лавки Млады. Ранним утром, когда ещё все спали. Будто знал, что та без сна уже давно сверлит взглядом потолок.

Он сел рядом и тихо сказал:

— Спасибо.

А Млада просто встала и, притянув его к себе, обняла. Она и правда была рада тому, что он жив. Кожу жгло от его прикосновений — вновь проснувшаяся в нём сила Забвения словно отторгала её — но это можно было вытерпеть. В конце концов, Млада никогда его не обнимала вот так. Просто потому что хотелось обнять родного человека, которого едва не потеряла.

С того дня Рогл совсем приободрился, хоть какое-то время ещё был слаб. Но он споро шёл на поправку. И, думается, в том оказалась не только заслуга Млады.

Единственная дочь волхва Цветана её хоть и не сторонилась, а дружбу водить, видно, не особо желала. Зато девушка частенько заходила к Роглу, они долго о чём-то разговаривали, даже смеялись. Она то и дело носила ему горячую еду, питьё или сладкие мочёные яблоки. Цветана была уже девицей на выданье, диво из себя пригожей: светловолосой, с богатой косой едва не до колен. Слегка резкие, как у матери, черты лица её всё же казались приятными, а серо-голубые глаза светились добротой и умиротворением.

Каждый раз, увидев её, Рогл сиял, точно блик на лезвии меча. Млада хитро усмехалась на его довольный вид, а он вдруг грустнел, словно вспоминал о чём-то неприятном. Да и Цветана, чем ближе к празднику, тем становилась молчаливей и будто увядала.

Уж в чём заключалась её печаль, в то Млада и лезть не желала. На то у девицы подруги имеются.

И, несмотря на обилие людей кругом, ей было не по себе. Уж больно тревожил грядущий обряд, что должен был открыть в ней некие силы, о которых она столько лет знать не знала. Да ещё столько же предпочла бы не ведать.

Ведана и Хальвдан пока не приходили. Хозяйка сказала, что их заняли какими-то делами для подготовки к празднику. Хоть и гости, а раз уж остановились под здешним кровом — просиживать в праздности негоже. Вечером у общего костра встретятся.

Богша тоже появлялся в доме нечасто: уж у волхва перед праздником забот порой больше, чем у других. Богов перед главным обрядом следовало уважить и о жертве, что будут возносить во время него, подумать.

Когда самые большие хлопоты улеглись, уже подступил вечер. В веси всё затихло перед началом празднества. Цветана упорхнула из дома с подругами — готовиться, а Ружа села у печи с вышивкой, поставив на стол перед собой светец на несколько лучин.

Она уже третий день вышивала длинную женскую рубаху, и так у неё выходило споро да ладно, что только любоваться. Узоры, как по волшебству, плелись на ткани, и казалось бы, только недавно хозяйка начала работу, а уже и конец близок — остался только кусочек рукава.

Млада сидела напротив неё и ни о чём не думала. Лишь смотрела, как пляшет игла с ниткой да слушала, как Рогл о чём-то судачит с хозяйскими сыновьями. Верно, тоже собирается к костру идти. А что, сил он набрался, чего взаперти сидеть кваситься?

— Тебе есть, во что одеться? — проговорила вдруг Ружа, глянув хитро.

— Есть, — растерянно пожала плечами Млада.

— Уж не в этих ли лохмотьях на праздник идти собралась?

Хозяйка окинула взглядом её выстиранную, но уже порядком поношенную рубаху.

— У меня поновее найдётся.

Ружа укоризненно покачала головой и, сделав несколько узелков, вынула ткань из пяльцев.

— Вот, возьми.

Она развернула рубаху, встряхнула, расправляя. Широкие узоры по подолу и рукавам вышли на загляденье. Сине-красные, плотные — у некоторых мастериц на такую красоту не одна седмица уйдёт.

— Я думала, ты дочке наряд готовишь, — Млада даже испугалась, что придётся надевать что-то столь непривычное. Она, посчитай, такого никогда и не носила. — Мне-то оно без надобности. Мне у костра не плясать.

— А чего бы и не поплясать? — рассмеялась Ружа. — В день Семаргла веселиться всем положено. Мы новую жизнь встречаем, посевы готовим. Хорошо отпразднуем —