Мама Для Наследника Стаи (СИ) - Завгородняя Анна Александровна

- Отказав леди Лунного замка, вы нарушаете закон стаи, - проговорила она.

 Ауд разозлился. Его желтые глаза сверкнули от гнева, а на щеках заиграли желваки. О, чувствую, он много интересного мог бы мне сказать. Но Кларисса была права.

 Он мог, но не посмел.

 В итоге, выдержав пристальный взгляд побратима мужа, я победно улыбнулась, услышав его фразу:

- Демоны с вами, леди Элейн. Вы и ваши дамы, можете ехать с нами, но обещайте, что, если Бренн после решит снять мне с плеч голову, вы расскажите, как я не хотел брать вас с собой!

- Обязательно, господин Ауд, - я подошла к седланной кобылке, приласкала ее, погладив по носу.

 Ауд оказался рядом. Помог сесть в седло, успев шепнуть, когда обхватил меня руками за талию:

- Интересно, а знает ли Бренн, какой коварный характер у его пары? – Кажется, или он пошутил? Но это была еще одна маленькая победа.

- Уверяю вас, он знает, - шепнула в ответ, прежде чем села в мужское седло.

 Рыжий улыбнулся и тоже тихо произнес:

- Ауд, госпожа Элейн. Просто Ауд и больше ничего.

- Тогда и я просто Элейн! – вернула любезность побратиму.

 Он похлопал лошадку по шее и улыбнулся, отходя к своему жеребцу.

 К этому времени моим дамам, Клариссе и Северии, выделили по лошади. К слову, экономка в седло забралась без постороннее помощи. И сидела она в нем, как влитая.

 Вот уж не ожидала такой прыти от этой женщины.

- Ну посмотрим, что из всего этого получится, - буркнул рыжий, взлетая на жеребца. Развернув его к воротам, он посмотрел на меня и сказал:

- Кого назначаете главным на время нашего отсутствия, леди Оберон?

- Выбери сам, Ауд. Ты лучше знаешь наших людей, - ответила я.

- Как прикажешь, Элейн, - принял игру рыжий и рассмеялся. Смех вышел немного рваным и нервным. Но слуху было приятно его услышать, потому что он дарил надежду на лучшее.

 Как непривычно ощущать себя слабым. Непривычно и дико. Лежа в темноте, связанный по рукам и ногам не только веревками, но еще и магией, Бренн чувствовал жуткую головную боль, мешавшую ему услышать Элейн и связаться со своей парой.

 Колдуны Тайрана постарались на славу. Его обездвижили и лишили последнего способа общения. И все же, альфа радовался, что успел сообщить жене о том, что произошло. Теперь он был уверен, что она расскажет все его побратиму, а тот, в свою очередь, примет меры по защите Лунного замка и леди Оберон.

 Темнота и боль казались почти нестерпимыми. А еще рядом всегда присутствовал кто-то незримый. Бренн не знал, где находится. Его ослепили магией, пока несли. А видеть мужчина стал спустя час или даже больше. Он оказался в небольшой комнате, холодной и почти напрочь лишенной света. Где-то под потолком, у стены, сочилось свечение, но настолько слабое, что почти не давало света.

 И все же, глаза волка видели лучше, чем глаза человека. И Бренн смог изменить зрение.

 У него была мысль обратиться в зверя, но королевские колдуны продумали и этот вариант. Так что все, что мог сделать Оберон, это лучше видеть и лучше слышать окружающий мир.

 Впрочем, видеть там было нечего. Голые стены и потолок.

 В помещении мало того, что было холодно, так еще и царила влажность, отчего стены поблескивали тонкой корочкой льда.

 Когда, спустя несколько часов в комнату вошел Тайран, Бренн даже зажмурился от света факелов в руках немногочисленной охраны короля.

- Уже утро, - пропел старший альфа и опустил взгляд на своего пленника. Бренн открыл глаза и взоры обоих оборотней встретились. Голубой, ледяной и бесчувственный, и золотой, полный спокойствия и надежды.

- Скоро состоится суд, - продолжил король. – Сам понимаешь, тянуть с этим процессом не имеет смысла.

- Что с Анной? – спросил хозяин Лунного замка.

- И ты еще имеешь наглость спрашивать? – изменился в лице монарх. – Ты, убивший ее? Хочешь убедиться, что твоя жертва умерла? И да, это так. Ты лишил меня сестры, а я лишу тебя жизни, а твой клан его альфы и замка. Все почти решено. На суде я буду настаивать на том, чтобы земли Северного клана перешли под мой контроль.

- Мои люди не примут тебя, - прорычал Оберон.

- Недовольные отправятся следом за тобой. Я же все понимаю.

 Бренн не выдержал. Рванулся, натягивая путы. И видимые, и незримые.

 В тот же миг тело пронзило болью, настолько яркой и жестокой, что он обреченно застонал, закусив губу до крови.

 Тайарана эта сцена повеселила. Он улыбнулся и больше не казался опечаленным из-за гибели единственной сестры.

- Зря дергаешься. Снять это колдовство тебе не по силам, Бренн Оберон! А ведь я предлагал тебе стать моим четвертым советником. Был бы сейчас в довольстве, наравне с моими колдунами.

 Эти слова еще сильнее разозлили альфу.

- Подчиняться безумцу? – прорычал он. – Нет. Смерть предпочтительнее.

- Да, да! Ты прав. Я и сам теперь вижу, насколько был недалек в своем решении. Ты бы только все испортил. Жаль, что у нас не получилось прийти к единому мнению, Оберон. И мне жаль, что придется уничтожить твой клан, ведь, как я подозреваю, мало кто захочет перейти ко мне. Ты хорошо воспитал свою стаю. И именно это их и погубит.

 Король распрямил спину и больше не нависал над своим пленником подобно скале.

 Внутри у альфы Северной стаи бушевала буря. Как он хотел бы сорвать путы и вцепиться в горло Тайрана! Как бы хотел получить право вызвать его и убить.

 Прежде мужчина не испытывал подобной жажды крови. Он считал себя сторонником мира и жизни. Но не теперь.

 Вспоминая Анну, думая о своей жене и клане, Бренн сходил с ума от безысходности. Жаль, что он не послушал мудрого друга, о судьбе которого ему никто не сказал ни слова.

 И его отряд… Что с ними стало?

 Бренн подозревал худшее и был почти недалек от истины.

- Скоро суд. Приготовься получить смертный приговор, Оберон, - произнес король и шагнул было к выходу, когда Бренн не выдержав, спросил:

- Ты приходил только для того, чтобы сказать мне все это? В чем смысл? – он и правда не понимал.

 Тайран плавно развернулся и с жесткой улыбкой ответил:

- Просто мне доставило удовольствие увидеть страх в глазах бесстрашного лорда Оберона. Ты даже не представляешь, насколько это сладко для моих глаз. – И отвернувшись, окруженный стражей, покинул комнату, которую тотчас окутал мрак. И только где-то там, высоко, под самым потолком, луч солнца сказал альфе, что пришел рассвет и что время его жизни, возможно, пошло на убыль.

 Все чувствовали, что надо спешить. Даже лошади и те бежали быстрее, выдавая свое волнение, которое переняли от всадников.

 Никто больше не смеялся. Никто вообще почти не разговаривал, а я старалась не обращать внимания на свое бедное тело, которое ломило уже спустя первый час пути. Только жене альфы не пристало жаловаться. Да, в экипаже было бы удобнее, но что он задержал бы отряд, а время нам было дорого. Слишком дорого.

 В один из коротких привалов, когда поили лошадей и давали им вынужденный отдых, я сидела на снегу, на брошенной на него шкуре, бездумно глядя в пространство, ко мне подошел Ауд. Северия и Кларисса тоже отдыхали. Если с учительницей я порой перебрасывалась парой тройкой фраз, то экономка молчала, как рыба. При этом, она лучше нас обеих держалась в седле и почти не подавала признаков усталости. В какой-то степени, я даже восхитилась ее выдержкой, немного завидуя, что сама не могу вот так, как она. Ведь женщина успевала даже накормить мужчин, да, пусть сухим пайком, прихваченным из замка, но у нее хватало сил и выдержки разнесли еду каждому в отряде.

 Вот и сейчас, не глядя на рыжего оборотня, присевшего рядом, я следила за тем, как Северия поит своего жеребца и это после того, как она раздала еду.

 Сильная женщина. Ее бы силу да в нужное русло.

- У нас максимум еще один день, - произнес Ауд тихо. – Сегодня, как я полагаю, состоится суд. А завтра казнь.