Холодное сердце пустыни - Вера Волховец

Фарея — Саллад тебя даже наградить будет обязан. За доблесть и все такое прочее.

— Да больно мне нужна его награда, — хмуро фыркнул Пауль. Тем более, что это ведь он спустил псину с привязи…

— Тише, упустишь момент, — Эльяс вскинул к небесам узкую ладонь. Даже пальцы у него были расписаны черными знаками.

Пауль прислушался. На его вкус — ничего не поменялось. Так же как и четверть часа назад караванщики и близко не были к тому, чтобы договориться.

У караванщиков было два варианта дальнейших действий — сходить с пути и пользуясь магическим щитом закладывать крюк. Так было надежней. Но задержало бы караван на две недели, и ко дню рождения халифа не успели бы ни Мансул, и никто больше.

А еще был вариант — что охотники на духов дружной толпой пойдут и заборют псину. Это же их долг, не так ли?

Охотники на духов трезво смотрели на свои вполне человеческие возможности.

Дикие, полукровные, дети шайтанов и шакалов, вайги? Их рогатых голов мы за ночь принесем до десятка.

Безликие зыбкие хорлы, высасывающие путников одним только ледяным поцелуем? И их липкой сущности алхимикам Хариба везут полные кувшины.

Но идти против любимого пса пустынного бога охоты…

— Да вы, верно, спятили, лучезарнейшие господа!

Вот именно эту фразу и рявкнул в эту самую секунду Хайлар, старшина охотничьего отряда. Ничего другого Пауль от него и не ожидал — Хайлар всегда на охоте следил, чтобы все вернулись в лагерь целыми. Не пускал в охоту ни уставших, ни — не дай бог — раненых, чтобы запахом крови не приманили голодных вайг.

— Это трусость, недостойная воинов, — в голос заголосили караванщики, те, что во главе с Мансулом проталкивали вариант силового решения проблемы.

— Это разум опытного охотника, — Хайлар был незыблем, как скала, — я самолично вырублю того болвана, что решит так бездарно лишиться головы. Без божественного благословения ни один из нас к этой твари и близко не подойдет.

Вот именно в эту секунду все и заткнулись.

Эльяс был прав, это был тот самый, переломный момент. Самую важную фразу Хайлар озвучил.

Взгляды караванщиков начали обращаться к Паулю, стоявшему со скрещенными на груди руками. Их интерес объяснялся просто. В конце концов — со знаком благословения Короля-Ворона на плече по каравану расхаживал всего один человек.

— Господин Пауль, — неловко кашлянул Рашиф, старший купец каравана, — тогда возможно ли попросить о помощи вас? Ведь вы имеете в запасе благословение…

И даже два, но про лотос Нии-Фэй в караване просто не знали. Жемчужину Поссея Пауль не считал. По своим причинам.

— Мое благословение дано мне Королем-Вороном на бой с Судьей Пустыни, — хладнокровно откликнулся Пауль.

— Но ведь силу его можно использовать в любом бою, — тут же услужливо вякнул Рахим. Он, наверное, думал, что изобличил Пауля — по крайней мере вид у него был такой. Пауль же снова криво усмехнулся и качнул головой.

— Я скажу иначе, господа, — Пауль сжал пальцами медальон присяги на шее, — благословение Эльяса эль Мора дает мне шанс исполнить мою присягу и выполнить приказ халифа. Кто осмелится выйти против Сальвадор без благословения? И что вы хотите мне предложить за то, что я поставлю свою жизнь под удар?

— Верно ли я понимаю, что вопрос только в цене, господин охотник? — Мансул заговорил тихо, но этого оказалось довольно, чтобы окружавшие его купцы примолкли. — Что вы хотите? Я лично оплачу вам вашу доблесть фумерскими рубинами. По одному за каждый день сэкономленного пути.

На лицах собратов по отряду охотников начала проступать отчетливая зависть. Четырнадцать рубинов из Фумера — это несусветное состояние: свой дом на землях плодородного Дульха, гарем из двух жен, большой скотный двор и маленькая маслобойня, чтобы было, где зарабатывать наследство детям.

У них не было благословений — Пауль уже сталкивался с Фареем, и знал, что с этой тварью толком и не справишься. Ему повезло — рядом оказался магик, а псина слишком обрадовалась неожиданной свободе. Вот сейчас — его нужно именно одолеть, прикончить, подрезать крылья, отрубить все три головы. И без благословений в этом деле было нечего искать. Но многие бы с удовольствием заняли место Пауля. А он невозмутимо покачал головой.

— К чему мне рубины, если уже завтрашним утром я проиграю бой Судье? Их снимут с моего тела мародеры, или сама Сальвадор сделает из них себе серьги. Эта цена меня не устраивает.

— Не верите в себя? — насмешливо бурчит кто-то из купцов.

— Я верю истине, — Пауль развел руками, — Судья Пустыни опаснее Фарея и с ней даже одно благословение не гарантирует мне абсолютной победы. Не одержу над Судьей победы — умру от её руки. Не выйти против неё я не могу — присяга нерушима. Так что насчет цены за мою жизнь — подумайте еще. Вы же хотите попасть в Хариб вовремя?

Мансул хотел. Пауль видел это по глазам.

Он в принципе знал, слышал от распорядителя Арены, что халиф не любит, когда его днем рожденья пренебрегают. И опоздавшим к официальному приему было гарантировано недовольство пресветлого правителя. Лишиться должности, состояния, дома, а то и вовсе оказаться рабом на галерах — все это можно было получить в качестве «награды» за нерасторопность. Не за тем Мансул вез халифу наложниц, чтобы дарить их «вдогонку». Пожалуй, из всего каравана именно Мансулу нужней всего было, чтобы Фарей убрался с дороги. Купцы просто упускали самые выгодные дни в году, когда можно было продать действительно много товаров — к празднику халифа съезжалось много иноземцев, и они не упускали возможность прикупить бесценного золотого шелка или махаккарских самоцветов, или фисцианов — опять-таки. Много всего мог предложить харибский рынок…

Но Мансул терял больше, чем только деньги…

— Ну что ж, назови свою цену, охотник, — раздраженно прицокнул языком Мансул, после недолгого размышления, — я не хочу терять время.

— Любую мою цену? — уточнил Пауль. — Вы поклянетесь именем Сальвадор, господин али Кхар, что исполните одно мое желание, касающееся вашего имущества, за то, что я пожертвую своим благословением ради того, чтобы убрать с дороги эту псину?

Фаррей за защитным барьером будто услышал небрежную «псину» и гавкнул так, что в пустом небе раздался сухой гром. Да, небрежность не была уместна. Интересно, сколько еще умений у шайтановой псины.

— Касающееся моего имущества? — задумчиво уточнил али Кхар. — Того, что я взял с собой в дорогу? Халифские подати не считаются моими, господин охотник.

Крохобор — он и всех остальных меряет только деньгами.

— Деньги меня не интересуют, господин, — Пауль едва качнул головой, отметая