Елена Литова - Единственная во вселенной

нервничал. Я же изнемогала от нетерпения: через час в военном трибунале начнется

решающее слушание по делу капитана Кристона. Следователи целую неделю собирали

информацию, искали свидетелей, улики, проводили допросы. А меня дядя полностью

изолировал от общества. Лишь однажды меня навестил страж трибунала и задал несколько

наводящих вопросов. Ну и, конечно, молодая докторша, которая следила за моим

эмоциональным состоянием и трижды в день делала инъекции якобы нужных организму

витаминов. От всего этого чувствую себя превосходно, только не терпится выйти в свет.

Раджар

- Кристон, - послышалось из коридора.

Люк в мою камеру открылся, и на пороге возник страж порядка. Первый человек,

которого я увидел за семь суток моего пребывания в следственном изоляторе.

- Неужели уважаемый следователь соизволил, наконец, провести допрос? - язвительно

протянул я, поднимаясь с койки.

- Капитан Кристон, - напряженно произнес молодой паренек, держа руку на бластере,

будто опасаясь меня. - Вас вызывают в зал суда.

Я остановился в двух шагах от люка. Какого, в бездну, суда? Сейчас? Без

предупреждения? Без предварительных показаний? Сцепил губы и сделал несколько

вздохов, чтобы успокоиться. Естественно, я знал, что так будет. Ни о каком непредвзятом

следствии не может быть и речи. Вся надежда – на Тамира. Прикрыв веки, я вспомнил о

главном и тут же почувствовал трепет в груди. Аэлита, я увижу ее сегодня! Резко шагнул к

стражу, напугав паренька до икоты. Он ухватился за бластер, направил на меня, но ему все

же хватило ума не выстрелить.

- Спокойно, - хмыкнул я. - Веди.

Но кое-что вспомнил и дернулся в сторону санблока. Подбежал к зеркалу и взглянул на

свое отражение. Чудовище! Измученное ожиданием и разлукой чудовище. Быстро умылся и

поспешил к стражу.

- Пошли.

Обогнув застывшего с бластером в руке паренька, направился в конец коридора. Молодой

страж посеменил за мной, а я не смог удержать радостного смешка. Меня, наконец,

выпустили из заточения, и я увижу свою любимую. Сейчас это лучшее, что со мной может

произойти.

Выйдя из коридора, встретил еще двух сопровождающих, постарше и поопытнее. Они

окинули паренька осуждающим взглядом, одели на меня электронные кандалы и погрузили

в кар.

Дорога в зал заседания длилась неимоверно долго и мучительно. Я буквально сгорал от

нетерпения – так хотелось хотя бы на секунду взглянуть в её нежное личико. Кого я

обманываю? Мне никогда не хватит секунды, я хочу все время в мире, чтобы быть с Аэлитой.

- Приехали, - бросил страж, останавливая кар.

Меня вывели на улицу и подвели к заднему входу. Неподалеку слышался гул голосов.

- На это дело слетелись репортеры со всей Земли, - хмыкнул один из стражей, обращаясь

к коллеге.

- Да что там с Земли – со всей системы! - отозвался второй, заводя меня внутрь

высотного здания.

- Даже Канцлер будет, - взволновано ответил паренек за моей спиной.

Я покорно следовал за стражами порядка, впитывая новую информацию. Репортеры,

Канцлер... Это же замечательно! У всех на виду Сарону не удастся отвертеться.

Меня провели к подъемнику и доставили на семьдесят восьмой этаж прямо к двери

главного зала трибунала.

- Пойдем, - кивнул страж и открыл проход.

Ступив шаг, я оказался в небольшой лазерной клетке, отделяющей подсудимого от

остальных участников судебного процесса. Окинув присутствующих быстрым взглядом,

разочарованно выдохнул, не увидев ни одного знакомого лица. В зале не было ни Литы, ни

Тамира, ни даже Сарона. За высокой трибуной восседал уважаемый судья по имени Вахтенг.

Чуть ниже – семеро присяжных, от решения которых зависит моя дальнейшая судьба.

Я никогда особо не интересовался правом, считая, что для этого есть юристы –

профессионалы своего дела. Я могу позволить себе лучшего адвоката, который без труда

докажет мою невиновность. Но есть такая книга, как Всеобщий галактический военный

кодекс, согласно которому подсудимый военного суда права на защитника лишен. В таких

процессах работают только следователи, которые пытаются воспроизвести события,

полагаясь на факты, записи журналов, камер наблюдения, показания свидетелей и прочих

якобы неоспоримых фактов. Одним словом, цирк и профанация.

Перевел изучающий взгляд на зал, в котором собрались репортеры, глазеющие на меня,

словно на чудо Вселенной. Я так понял, делать видеофиксацию судебного процесса

запрещено, поэтому не обнаружил в зале ни одной камеры. Хотя вон та молодая девица с

аквамариновыми волосами припрятала микрокамеру в оправе своих очков. Наши взгляды

встретились, и она понимающе подмигнула мне. Признаться, я удивился и даже обрадовался,

подумав, что она, должно быть, пришла по просьбе Тамира.

Зал оживился, когда центральная дверь отъехала, и на пороге показались первые лица

планеты - Канцлер Земли и Главный Командор земной армии. Все присутствующие

поднялись со своих мест, свидетельствуя уважение двум вошедшим мужчинам.

Канцлера я видел не впервые. Высокий мужчина, слегка полноватый, всегда безупречно

одет, ухожен. Взгляд хищника, подбородок гордо поднят, тонкие губы никогда не

улыбаются. Он несколько раз публично объявлял мне благодарности и вручал награды за

особые заслуги перед Земным Союзом. Этот человек вызывал двойственные чувства. С

одной стороны, я уважал его как мудрого и ответственного правителя. Он имел стальной

характер и держал под контролем всю планету. Канцлер был прекрасным дипломатом и

несколько раз за время моей службы предотвращал военные конфликты с другими

системами Галактики. Но, с другой – он слишком уж тесно общался с Сароном, безгранично

доверяя ему. Возможно, относился как к другу. Сможет ли Канцлер, узнав правду о своём

соратнике, позволить суду вынести справедливое наказание за его злодеяния? Ведь Канцлер

выше трибунала и может изменить решение присяжных и судьи. Или он и так все знает и

будет прикрывать друга?

- Судебное заседание по делу Раджара Кристона, обвиняемого в предательстве и сговоре

с врагами человечества, объявляется открытым, - прозвучал голос секретаря трибунала.

Канцлер и Командор уселись в свои кресла, расположенные прямо напротив меня. На их

лицах я не смог прочесть ни одной эмоции – настолько непроницаемы они были.

Дальше пошел долгий и нудный процесс ознакомления с обвинительным актом и