Истинная для проклятого. 2 часть (СИ) - Мамбурин

шел вперед, не оглядываясь. А те, кто вставал у него на пути, в конечном счете падали убитыми на залитую кровью землю. За спиной короля со всей жестокостью, на которую был способен слепо бился верный Сэм.

Перед глазами Анны быстро проносились картинки. И чем дальше все заходило, тем сильнее ее сердце сжималось от представившегося ей ужаса. В следующий момент она увидела Эмирея в большом зале, куда он ворвался со свитой своих воинов. Все смешалось. Люди Эмирея стали биться с воинами Ареона. Но Эмирей не тратил на них своего времени. Он разглядел в толпе Ареона и пошел к нему.

Тот его не боялся. Не бежал и не старался себя защитить. Ареон только с лязгом вытащил меч из ножен. Анна наконец увидела своего убийцу, по приказу которого ее лишила жизни в прошлом. Это был мужчина высокий, худой, но с крепким телосложением, острым, вытянутым лицом с тонким подбородком, впавшими узкими, злыми глазами. Он встретился взглядом с Эмиреем и холодно усмехнулся.

— Как прошла свадьба? — бросил он, двумя руками схватившись за рукоять меча. — А моя племянницы и правда была так хороша в постели, что ты решил на ней жениться⁈

Ареон неприятно загоготал. Его смех слился со звуками борьбы позади. Эмирей молча бросился на врага со всей своей мощью. Его удары были точны и сильны. Он сражался с пеленой на глазах, что не позволяла ему видеть что-либо другое, кроме мести.

Анна каждый раз вздрагивала, когда видела пролетающий мимо Эмирея меч врага. И облегченно выдыхала, когда он уклонялся от удара. Долго длилось их сражение. Оба они имели равные силы и хорошие навыки. Но, как правило, победитель должен быть всегда один. И им оказался Эмирей.

Меч Эмирея пролетел над головой врага, а потом резко ударил по оружию Ареона. У того задрожала рука, и меч вылетел из его рук, со звоном упав на пол.

Еще один удар — и обезоруженный Ареон падает на колени.

— Я сдаюсь, — сказал Ареон, поднимая руки.

— Пощади меня, — взмолился он, когда Эмирей его толкнул, заставляя опуститься на колени, — неужели убьешь безоружного? А где же твое милосердие, о котором всякий наслышан?

Эмирей приставил к его горлу окровавленный меч и впервые за все время проговорил:

— Ты убил ее.

И лезвие меча оказалось последним, что увидел Ареон. Голова его покатилась по полу огромного зала, отделившись от размякшего тела.

Эмирей огляделся. Его воины продолжали сражаться с людьми Ареона. А он не выдержал и упал на колени на пол. Из глаз потекли слезы. Он положил руку на грудь, туда, где находилось сердце.

— Все еще болит, — прошептал он сквозь слезы, — все еще болит!

Как он ни старался заглушить боль, она не исчезала. Месть не могла избавить его от боли. Он, как и раньше, скучал по Элизе. Ничего не помогало. Эмирей был настолько растерян, что не заметил, как в него вонзили кинжал. Такой знакомый Анне. Этот кинжал когда-то не зря пугал ее…

Эмирей только поднял мокрые глаза и с благодарностью посмотрел на воина в шлеме. Тот немного растерялся от этого взгляда.

Эмирей с трудом вздохнул, изо рта потекла струйка крови. Когда воин вынул из его груди кинжал, Эмирей последний раз ощутил сильную боль и упал на спину.

В момент, когда он должен был встретиться со смертью лицом к лицу, ему не было страшно. Он больше не ощущал боли. На окровавленных губах его появилась блаженная улыбка. Он хотел этого покоя, желал избавления от боли в груди… И вот его заветное желание исполнилось. Он умирает!

Но вдруг его тело стало светиться зеленым сиянием. А глаза медленно меняли цвет на желтый. С губ сорвался болезненной стон. Смерть за ним не приходила.

А неизвестно кому принадлежащий оглушающий голос тем временем сказал:

— Ты пролил кровь тысяч людей. Убивал невиновных, твое сердце не знало о пощаде и сострадании. И небеса обрекают тебя на наказание, обрушивая на твою душу страшное проклятье. Сотни лет ты будешь мучиться от той боли в груди, от которой пытался спастись. Тебя будут преследовать грехи прошлой жизни, ты не будешь знать, что такое покой и тепло. Твои близкие, кем ты дорожишь и которые убивали вместе с тобой, будут обречены на вечные мучения за твою жестокость. Ты будешь страдать до тех пор, пока твою душу не избавят от мучений. И сделать это сможет перерожденная душа истинной. Кинжалом, каким когда-то тебя убили, пронзит она твою грудь. Тогда проклятье падет, и ты умрешь!

Кожа Эмирея бледнела, становясь подобной мелу. На лице и по всему телу появлялись шрамы, вены окрашивались в зеленый. Его желтые глаза расширились от ужаса. Он посмотрел на свои обезображенные руки и судорожно огляделся в поисках обладателя этого устрашающего голоса. Но никого не было. Никого.

Глава 43

Анна проснулась со слезами на глазах. Вот и все. Это был конец. Она увидела, как умерла в прошлой жизни. Она и ее нерожденный, совсем невинный ребенок…

Она помнила Эмирея. Невыносимую боль в его глазах нельзя было забыть. Он пытался подавить свое горе местью, но она не смогла заглушить боль утраты. Ведь Элизу было не вернуть смертью Ареона и тысяч других людей.

Анна встала с кровати и подошла к окну. Вечерело. Серое пасмурное небо нависало над голыми ветками деревьев. Земля была усыпана пожелтевшими листьями и подгнившими плодами. Та красота, которой восхищалась когда-то Анна, исчезла. Теперь двор замка был так же мрачен, как и в первый день ее появления здесь.

Она вышла из комнаты и остановилась в коридоре. Его не было в покоях. Она это чувствовала. Ноги неосознанно вели Анну в сторону тронного зала. Двустворчатая дверь была приоткрыта. Она с тяжелым сердцем прошла внутрь и увидела стоящего под деревом графа. Дерево, которое когда-то цвело волшебными светло-фиолетовыми цветами, помрачнело и засохло, как раньше. Каменный пол зала был устелен, словно ковром, опавшими цветами. Она ничего не сказала. Только молча подошла к нему и встала рядом, в полном молчании глядя на дерево. Они ничего не говорили, потому что и сами все понимали. Ни к чему были слова.

Но вскоре граф нарушил тишину:

— Анна, я больше так не могу. Не могу так существовать.

Она повернулась к нему, но не ответила. Просто посмотрела. На его лицо, которое хотела запечатлеть в своей памяти. На его глаза, которые так любила и не хотела забывать.

— Я умер в тот день, когда она… — Эмирсон запнулся