Ее дикие звери - Э. П. Бали

небольшое декольте, и я очень довольна своим выбором, когда двери лифта открываются и Джорджия закипает, окидывая меня взглядом.

Да, львенок, я тоже умею стильно одеваться.

Теперь у нас с Джорджией есть кое-что общее. Мы решили вместе ненавидеть друг друга. Ее взгляд скользит вверх-вниз по моему телу, но она не делает ни малейшего движения, чтобы встать из-за стола. Поэтому я оставляю своих охранников ждать, прокрадываюсь мимо нее, задрав нос, и стучу в дверь Лайла.

— Входите. — Его глубокий голос поражает меня прямо в яичники, и я задаюсь вопросом, как бы он звучал возле моего уха.

Дерьмо. Сосредоточься.

Я беру себя в руки и открываю дверь. К счастью, Лайл чем-то занят за своим столом, так что у меня есть шанс взять себя в руки в его поразительном присутствии. Сегодня он в голубой рубашке и брюках, словно на выходных позволяет себе не носить костюм, хотя выглядит не менее впечатляюще и чертовски сексуально. Внезапно я понимаю, что мы почти подходим друг другу. Мое платье практически того же цвета, что и его рубашка.

Все мое тело нагревается, как будто я стою в духовке. Пространство между ног пульсирует, и я приказываю своей вагине контролировать себя.

Перевожу взгляд с него на его стол, где нет ни пылинки, ни ручки не на своем месте. Единственная вещь, которая выбивается из общей картины, — это маленькая деревянная куколка с крыльями, прислоненная к его подставке для ручек. Она грубой резьбы, словно выточена неуклюжими руками, голубая краска выцвела и облупилась, будто маленькие ручки держали ее на протяжении многих лет. Возможно, подарок от племянницы или племянника.

Лайл даже не поднимает на меня глаз, когда говорит:

— Рад видеть, что вы умеете определять время, мисс Аквинат.

По прошествии двух недель я уже привыкла подшучивать над людьми, а Минни — отличный партнер для словесных дуэлей. Но я все еще не могу смотреть на него и не ляпнуть грубости, поэтому перевожу взгляд к окну и отвечаю:

— О да, мистер Пардалия. Я знаю цифры и всякое такое.

Краем глаза вижу, как он поднимает ко мне взгляд с легким удивлением. Его ручка замирает над листом бумаги, и он смотрит на меня так долго, что я невольно поворачиваюсь к нему, приподняв брови. Черты его лица каменеют, когда Лайл опускает взгляд, чтобы продолжить писать.

— Сегодня мы выйдем на прогулку, — мягко говорит он. — Не думаю, что вам нравится сидеть.

Я напрягаюсь, потому что, черт возьми, откуда он знает, что я не хочу сидеть так близко к нему? Что мне вообще на это сказать?

— Я все время сижу.

Он предпочитает проигнорировать этот глупый комментарий и поднимается на ноги.

— Идемте. — Схватив большой черный телефон со своего стола, он кладет его в карман и кивает на дверь позади меня. Я поворачиваюсь и выхожу, направляясь к лифту, Генри издает успокаивающие звуки мне на ухо.

Я чувствую его у себя за спиной. Как полуденное солнце, его тепло согревает мою спину, его запах свежей бумаги и мужского мускуса витает вокруг меня. Я хочу завернуться в него, как письмо внутри конверта, и если бы Лайл мог запечатать меня своим языком, я была бы самой счастливой женщиной на земле. Моя анима скользит под кожей, чрезвычайно счастливая, что мы куда-то идем с этим львом.

Я вдруг понимаю, что не могу винить Джорджию за то, что она запала на него.

Мы заходим в лифт без охраны, и я внезапно осознаю, насколько огромен этот мужчина. Он занимает все пространство, заставляя меня прижиматься к стальной боковой стене, чтобы не касаться его. Мне приходится снять Генри со своего плеча, чтобы чем-нибудь занять руки. Пространство между моими ногами жалобно пульсирует.

Блядь. Блядь. Блядь.

Это песнопение, молитва Дикой Богине о моем здравомыслии.

Моя анима так отчаянно нуждается в прикосновениях моих суженых, что готова залезть на любого мужчину! Добавьте к этому отсутствие нижнего белья и вы поймете, почему мои половые губы внезапно начинают скользить, когда я спешу выйти из лифта.

Я так сильно ругаюсь про себя, что даже не замечаю, что Лайл задал мне вопрос.

— Прошу прощения?

С высоты своего значительного роста лев неодобрительно смотрит на меня сверху вниз и выводит на улицу. Он открывает стеклянную дверь щелчком своих телекинетических пальцев и держит ее открытой для меня со скучающим видом.

Этот мужчина только притворяется джентльменом. Внутри он настоящий варвар.

— Как прошла ваша неделя? — спрашивает он.

— Отлично. Было очень весело, — это не ложь, потому что Минни и мои новые друзья очень классные и успешно отвлекают меня от моего ужасного положения. Лайл издает неодобрительный звук. Его вообще что-нибудь радует? Может, боится, что у него лицо расколется пополам, если он улыбнется? Черт, я бы, наверное, раскололась пополам, если бы он…

Понимаю, что теряю самообладание, поэтому перехожу к делу.

— Я хотела бы поговорить о том, чего ожидать на суде.

— Мы найдем для этого время позже, — пренебрежительно говорит он. — Мне нужно понять, что вы за человек. Вам нужно доказать мне, что вы чего-то стоите.

Эти заявления внезапно кажутся слишком интимными. Доказать ему? Я провела последние семь лет, пытаясь доказать себе и своему отцу, что не заслуживаю изгнания. Ублюдок. Я меняю тему.

— Мне нужен доступ в Деревню из-за чрезвычайной ситуации.

— И какова природа этой чрезвычайной ситуации? — я буквально слышу, как он выделяет слова «воздушными» кавычками.

Его высокомерие не знает границ.

— Женские проблемы, — обычно в фильмах это заставляет мужчин перестать задавать вопросы. Но, очевидно, Лайл не обычный мужчина, потому что его наглость зашкаливает.

— Вы можете бесплатно получить гигиенические принадлежности в медицинском крыле.

— Ах, да. Я знаю. Отличная идея. Новаторская.

— Так в чем же тогда дело?

— Я, эм…

Он резко останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Я тоже останавливаюсь и скрещиваю руки на груди. В мире анималия такой поступок для зверя является враждебной позой, указывающей на то, что ему угрожают. Вспомнив об этом, я развожу руки и вздыхаю от досады. Дикая Мать, помоги мне.

— Мне нужна одежда.

Он многозначительно смотрит на мое платье.

Я стискиваю зубы.

— Мне нужно нижнее белье. Мое исчезло.

Лайл перестает дышать. Я замечаю, потому что за мгновение до этого плечи мужчины драматично двигались вверх-вниз. Через секунду его янтарные глаза вспыхивают.

— Что вы имеете в виду под словом «исчезли»?

Я пожимаю плечами, избегая его взгляда, не собираясь выдавать ему своего вора.

— Кажется, я их потеряла.

Он молчит до тех пор, пока мне не становится