Судьба магии - Бет Рэвис

– Время пришло, meine Schwester, – воркует он. – Впусти меня.

Нет, нет, нет, нет, НЕТ…

Он обхватывает мое лицо руками.

Я мысленно зову, используя все, что во мне осталось. «Хольда, Хольда, помоги мне…» Или, может, мне помогут виноградные лозы, растения, мускатный орех, крапива, омела и еще что-нибудь…

Что-нибудь.

Что-нибудь…

Я кое-что ему принесла.

Дитер улыбается. На его лице появляется улыбка, и в этой улыбке я вижу маму.

Она никогда не работала с растениями, но научила меня их использовать. Мускатный орех, омела, крапива и многое другое. Мускатный орех, омела и крапива. Мускатный орех и…

Для чего они мне нужны?

Я скучала по нему. Скучаю по ней. Скучаю по ним обоим, но Дитер здесь, и сейчас я не могу вспомнить, почему что-то еще прежде имело значение.

Он протягивает руку ладонью вверх.

Я указываю на зал собраний. На упавшее тело.

Дитер улыбается. Он оставляет меня, чтобы пересечь комнату. Раздается шорох, глухой удар, но ни слова, ни тревожного крика.

Я должна испытывать эмоции. Человек, которого он ищет… я ее знаю. Я знаю ее. Он прикасается к ней, и я должна почувствовать что-то…

Он возвращается с другим камнем в руке. Камень воздуха, а его улыбка – это солнце. Это вихрь из всего, чего я когда-либо хотела: мама и брат, они счастливы, и я чувствую, что тоже улыбаюсь.

– Три камня и одна искра, – произносит он, превращая заклинание в песню. – Вода, воздух, земля. И огонь в сердце.

Дитер поднимает меня на ноги. На полу вокруг много тел.

Но брат счастлив, и я тоже.

Мы выходим из зала собраний и стоим плечом к плечу у перил балкона, оглядывая Источник.

Люди занимаются повседневными делами. Ведьмы проживают свои жизни, не подозревая, что Дитер рядом.

Скоро они узнают.

Дитер прячет камень воздуха в мешочек, висящий у него на шее. Тот ударяется о камень воды, и теперь я вижу, что там спрятан еще один – камень земли. Тот, который охраняли Рохус и Филомена.

И снова отсутствие эмоций, которые я должна бы испытывать. Но что-то вспыхивает. Мое дыхание учащается или пытается участиться, крылья отчаянно бьются, чтобы…

Я останавливаюсь.

И наблюдаю за братом.

Он достает камень воды и подносит его ко рту, перекатывая по губам, пока не начинает раскачиваться, будто ветвь, сгибаемая ветром.

– Время пришло, – напевает он в камень, и внизу, у подножия деревьев, раздаются крики.

Я перегибаюсь через край балкона, чтобы взглянуть. Ручьи, которые проходят через Источник, начинают бурлить, пузырьки и пена покрывают поверхность. Люди в панике кричат и указывают пальцами…

Уже слишком поздно.

Водные пути взрываются дождем сверкающих капель, когда хэксэн-егери выходят на берег, вода перенесла их в Источник.

– Я спрятал их там, – сообщает Дитер, его глаза горят озорством, он все еще раскачивается, перекатывая камень по губам. Он смотрел на меня так в Бирэсборне, когда вел себя непослушно, а я хихикала над его выходками. – Защита Источника не распространяется на воду. Давай оставим их там с их делами, Фрицихен. – Дитер поворачивается к лестнице.

Воздух наполняется криками, стражи бросаются в бой, хэксэн-егери разят мечами и стрелами, слышатся вопли.

Я не двигаюсь.

Что-то, опять что-то, что я должна… Я должна что-то сделать… с этим. Или в зале заседаний Совета, там кто-то, кто мне нужен…

– Фрицихен, – рычит Дитер.

Он зол.

Я подскакиваю, меня охватывает чувство стыда, а когда мой взгляд встречается с ним, стоящим на лестничной площадке, Дитер улыбается.

Он обнажает зубы и прячет камень воды обратно в мешочек.

– Мы опаздываем, – говорит он. – А нам нельзя опаздывать, не так ли?

Я качаю головой. Нет, и его нельзя расстраивать, нельзя. Я не позволю ему расстраиваться.

Он кивает. Улыбается. Теперь улыбка светится и в его глазах, и я расслабляюсь.

– Хорошо. – Он смотрит вниз, на битву. – А теперь иди и приведи сюда Лизель. Ты можешь привести ее ко мне, не так ли?

Я снова киваю.

Он качает головой и начинает напевать.

– Три камня и одна искра, – тянет он. – Вода, воздух, земля и огонь в сердце. Иди и приведи огонь, Фрицихен.

Да. Лизель, Дитер и я. Она пойдет со мной. Она поймет – мы должны помочь ему. Мы должны помочь ему.

Я должна помочь ему.

Я должна помочь…

Я должна.

Я должна…

25

Отто

Я жил рядом с рекой и плавать научился рано. Каждое лето мачеха посмеивалась, крича мне вслед, что мне следовало бы тогда брать с собой мыло и время от времени заодно мыться. В те голодные месяцы, когда семена посеяны, но урожай еще не собран, я иногда плавал с ребятами из города, ловил рыбу по утрам и нырял в воду с головой, когда в полдень становилось жарко.

В один из таких дней я чуть не утонул, это случилось за год до того, как умерла мачеха, когда все изменилось. Это произошло бесшумно, младшего брата одного из мальчиков потянуло течением, он быстро устал и ушел под воду. Сначала никто ничего не заметил, но потом нас настигло осознание, а вместе с ним и ужас. Мы отчаянно выкрикивали его имя, вглядываясь в сверкающие воды Мозеля, пока наконец не услышали крик. Все бросились туда, но я добрался до него первым. Он вскарабкался на меня в панике, а меня утащило под воду, я начал задыхаться, нахлебался воды, в тот момент я уже не мог думать, не мог дышать, но другие ребята были рядом, и они стащили младшего с меня. Я вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух и выплевывая грязную речную воду.

Я тонул, как и сейчас.

И в безнадежной панике я барахтался, брыкаясь и дергая за…

Связь.

Связь между мной и Фрици. За магию. Я был в ужасе, паниковал, я умирал, и я… лишил ее магии.

Когда он находился в комнате.

«Ох, scheisse, о нет, о scheisse».

Я сажусь, мои руки скользят по чему-то более плотному, чем вода, по чему-то…

Кровь. Это лужи крови.

К горлу подступает желчь, но я сглатываю ее. Заставляю себя подняться на ноги, ухватившись за рукоятку меча с такой силой, что костяшки пальцев белеют.

Я осматриваю зал Совета, пытаясь разобраться в своих мыслях. Корнелия уже встала, в синяках и растрепанная, она осматривает Алоиса.

– Я в порядке, – говорит он, но берет ее за руку, чтобы не упасть.

Они поворачиваются и смотрят на меня, в их глазах ужас и немой вопрос.