Невольница его величества - Татьяна Андреевна Зинина

Вдруг я почувствовала резкую боль и с ужасом увидела, что пальцы Анхельма покрывает мелкая тёмно-зелёная чешуя, а вместо ногтей у него острые чёрные когти.

– Хватит! – закричала я, ударив по нему чистой силой. – Ты делаешь мне больно! У тебя когти!

Моя магия не оттолкнула его, а впиталась в кожу, но крик в этот раз возымел эффект. Анхельм остановился, поднял голову и с недоумением посмотрел сначала на меня, а потом на свою руку. Стоило ему заметить глубокие царапины на моём бедре, и он тут же отстранился и выдохнул, бледнея:

– Прости, Элин…

Хельм поднял на меня полный вины взгляд, будто лишь сейчас начал осознавать, что творил. А я с ужасом замерла, увидев его глаза… с тонкими вертикальными зрачками. Радужка была такой же голубой, как раньше, но сейчас будто даже немного светилась, и, если бы Хельм не смотрел так виновато, я бы точно закричала.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату влетел Холт, да так и застыл, чуть не споткнувшись. В одной его руке сиял сгусток магии, в другой он держал клинок, а в обращённых на Хельма глазах отражался целый фейерверк самых разных эмоций.

Из-за его спины вышла Гарсиния, окинула нас с Хельмом внимательным взглядом и недовольно фыркнула.

– С возвращением, внучек, – сказала она строго. – Что ты тут устроил?!

Но Анхельм уже успел оценить ситуацию, а ещё вспомнить, кто он такой, потому следующая его фраза прозвучала холодно и властно.

– Выйдите, – приказал он, переводя взгляд с друга на ведьму.

– Чтобы ты тут дальше девочку мучил?! – возмутилась Гарсиния. – Кричала она совсем не от страсти. Я её с тобой не оставлю!

Хельм медленно выдохнул, сел ровно и внимательно посмотрел на незваных гостей.

– Идите на кухню. Я поговорю с Элин и выйду к вам. Вы сейчас здесь больше мешаете, чем помогаете.

– Не тронешь её? – с нажимом спросила ведьма.

– Не трону, – уже мягче ответил Хельм.

– Ну ладно, – нехотя согласилась хозяйка дома. – Но, если что, мы за стенкой.

С этими словами она направилась к выходу, утащив за собой всё ещё растерянного Холта. Когда дверь за ними закрылась, Хельм опустил голову и обхватил её руками. Когтей на его пальцах больше не было, как и чешуи, и это немало меня успокоило. Но я всё равно жалась в угол, боясь сделать лишнее движение.

Анхельм не спешил ничего говорить, так и сидел, глядя в пол, а я просто не знала, что делать. Попытаться уйти? А вдруг снова набросится? С ним же явно что-то не так. Когти эти… глаза странные.

– Твои царапины нужно обработать, – наконец, с тяжёлым вздохом сказал он, правда, так на меня и не посмотрел. – Гарсиния поможет.

– Я сама могу, – ответила ему и только теперь перевела взгляд на собственное бедро.

Кровь сочилась из ран, пачкая ногу и простыню, но заживляющее плетение быстро стянуло края. Увы, сразу они не затянутся, да и перевязать точно лишним не будет, но хотя бы кровь остановилась.

– Прости меня, – он вцепился в свои волосы, будто был готов вырвать пару клоков. – Я… не знаю, что на меня нашло. Я вообще чувствую себя странно, будто во мне стало в сотни раз больше силы… и эмоций. И страх твой ощущаю. Он холодный и напоминает мороз. Но ты хотела меня, и это я тоже отчётливо чувствовал. Видимо, потому и сорвался. Будто все сдерживающие тросы в один момент лопнули. Когти эти вылезли.

– Не делай так больше, – попросила я, разглядывая его профиль.

Он повернулся ко мне, поймал мой взгляд и сел прямо. Его глаза всё ещё были неправильными, но в них сияла искренняя вина и странная решимость. Хельм протянул мне раскрытую ладонь, как часто делал раньше. А я, чуть посомневавшись, всё-таки вложила в неё свою.

– Элин, – он осторожно сжал мои пальцы и, подвинувшись чуть ближе, коснулся губами моего запястья. – Я научусь контролировать когти. Мне вообще нужно понять, что со мной стало после ритуала перерождения. Пока в голове каша, и единственное, что осознаю отчётливо – я хочу тебя, и мне очень сложно сдерживать эти желания. Потому, пока мне лучше держаться от тебя подальше.

Он снова поднёс к губам мою руку и провёл языком по центру ладони… а я вздрогнула от резкой волны жара и щекотных мурашек, прокатившейся по телу.

– И проблема в том… – Хельм чуть прикусил край моей ладони и прижал её к своей щеке, – … что мои желания взаимны. Ты хочешь меня не меньше, ты откликаешься мне, тянешься ко мне. Я чувствую твоё возбуждение. Ему мешает только страх.

Я слушала его обволакивающий голос, наблюдала, как он ласкает мою руку, и понимала, что он прав. Да, меня останавливал именно страх, но контролировать его я не могла. Никак.

– Пока не совладаю с когтями и не разберусь с тем, кем я теперь стал, постараюсь к тебе не приближаться, – сказал он, отвернувшись. – Только, пожалуйста… не бойся меня.

– Когда ты адекватен и спокоен, как сейчас, я тебя не боюсь, – ответила, сев чуть ближе. И даже его нагота меня больше не смущала. – Хельм, я безумно рада, что ты вернулся, что с тобой всё хорошо.

Он посмотрел на меня с теплом и вдруг обнял и прижал к своему боку. И я даже не подумала сопротивляться или возмущаться. Сама уложила голову на его плечо и почувствовала, что все сложности второстепенны. Главное – что мы можем вот так быть рядом, главное – что мы оба живы.

– Про «хорошо» ещё нужно выяснить, – иронично ответил он, коснувшись губами моего виска. – Но я разберусь.

Некоторое время мы просто сидели в тишине, слушали приглушённые голоса, доносящиеся с кухни, и молчали. Но в этом молчании, в тёплых объятиях Анхельма, я чувствовала, будто возрождаюсь из пепла, оживаю, снова становлюсь собой. А от осознания того, что он рядом, теперь хотелось глупо улыбаться.

– Мне нужно идти, иначе Гарсиния с Холтом снова прибегут сюда, спасать тебя от монстра, – проговорил Хельм, но даже не попытался отстраниться. – Ты не представляешь, как я не хочу уходить от тебя. Всё во мне тянется стать к тебе ближе, остаться рядом. Только… боюсь, что в итоге снова могу тебя поранить.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – призналась, заворожённая его поразительной откровенностью.

– Тогда просто скажи, что я смогу вернуться в твои объятия.

Я приподняла голову, а он посмотрел на меня с нежной улыбкой. Когда Хельм потянулся к моим губам, я даже не подумала отворачиваться, наоборот, сама подалась к нему… и