Смертельные цветы (СИ) - Дайре Грей

склонность к Абсолюту. Обычно она проявляется ближе годам к десяти. Не раньше. Даже позже. Срок от десяти до восемнадцати считается самым стандартным. Но Анджей родился темным. И колдуном. Очень сильным колдуном. Сильнее меня. Потенциально. Сильнее Гипноса, которого изуродовали в угоду общим интересам.

— И каков же его дар?

Пока все соответствует моим собственным выкладкам. Радует, что я не ошиблась. А вот пауза, которую старательно держит хозяйка замка, выводит из себя.

— Эмпатия. Но, как ты понимаешь, у темных все непросто...

Делаю глубокий вдох. И медленно выдыхаю. Порциями. Сердце стучит также ровно. Удивления нет. Только усталость камнем ложится на плечи. Я ведь подозревала нечто подобное. Не отдавала себе отчет, но все равно...

Каждый темный дар изначально извращен. Ферда может контролировать сознание, но сама совершенно безумна. Чума создает болезни — противоположность исцелению Илея. Морлаон хорош в создании бурь, землетрясений и цунами. Жерар — отличный оружейник. Шайен — алхимик, но ее истинная любовь — яды. Дана своим голосом способна поднять мертвых. А на что способен темный эмпат?

Так или иначе, мы все питаемся чужими эмоциями. Выбираем те, что больше нравятся, и выпиваем их. Но эмпат способен не только считывать, но и внушать. Это не контроль разума. Не иллюзии. И не гипноз. Не флирт, и даже не привычная темным игра на чужих страстях и желаниях. Он сможет внушить другим именно то, что захочет почувствовать. Ненависть. Желание. Преклонение. Дикий коктейль, который сведет с ума любого.

Я уже вижу толпу, которая по одному его жесту будет способна фанатично броситься с обрыва или возвести ему храм. Он не станет заботиться о чувствах других. Нет. Все желания темного всегда направлены только на себя. И чужие эмоции он будет искривлять так, как ему нужно. Искренность? Зачем она темному? Внушенная любовь ничуть не хуже.

— Какой дар был у Ивара? — спрашиваю только для того, чтобы разрушить тишину, которая становится чересчур напряженной.

— Мы так и не смогли определить его склонность. Так бывает. Иногда проходит несколько лет, прежде чем сила прошедшего Посвящение определяется. Раньше при обучении их не торопили. Теперь все изменилось. С Иваром вышло... — колдунья усмехается. — Успешно. С учетом эксперимента.

Да, ведь главное, что она достигла своих целей. И вопрос лишь в том, что мне теперь делать с моим сыном. Дар вряд ли изменится со временем. Удастся ли его контролировать? Обуздать? Откажется ли он от искушения полноценно влиять даже на магов? А, возможно, и на других истинных...

Закрываю глаза. Хочется снова оказаться где-нибудь в лесу. На болотах. В тишине и спокойствии. И не знать ничего об экспериментах и экспериментаторах. Снова вспоминается Молот. Он спрашивал меня о человечности. Видел бы он сейчас свою союзницу. В ней это эфемерное понятие умерло уже давно. А во мне, наверное, еще теплится, или все дело в том, что происходящее напрямую касается меня?

— Вижу, ты понимаешь, каким он станет, — холодно отмечает Иза, заставляя открыть глаза и посмотреть на нее. — Я могу помочь тебе с ним. Если ты поможешь мне. Кое-что всегда можно откорректировать. А у меня есть опыт. И весь он — твой. Если ты будешь сотрудничать.

А вот это она зря...

Глава 6

Рывок. Вскакиваю на ноги. Сзади с грохотом падает стул. Стол встает на дыбы. Замирает буквально на доли секунды. И опрокидывается. Изабель успевает отпрыгнуть в сторону. Тяжелая столешница не придавливает ее, а лишь ударяет в плечо. Довольно ощутимо. С уст княгини срывается придушенное ругательство. А я уже отпрыгиваю назад. К стене. И висящему на ней гобелену.

Сердце стучит размеренно и ровно. Зрение становится предельно четким. Холодная ярость делает сознание предельно чистым. Ничего лишнего. Только выверенные действия. Никакого плана. Полная импровизация. Но именно ей и опасны боевики...

— Афия, ты поступаешь неразумно, — колдунья поднимается с пола, придерживая ушибленную руку.

На ее лице заметно смятение. Она даже не злится. Скорее удивлена. Недовольна. Но еще не понимает, что происходит.

— А ты думала, я позволю ставить эксперименты над своим сыном?

С силой дергаю ткань. Еще раз. Карниз с протяжным скрежетом обламывается и падает вниз одной половиной. Позволяю бесполезной тряпке сползти на пол и обеими руками перехватываю узкий стержень. Дергаю и проворачиваю. Противный звук бьет по ушам. В моих руках остается полутораметровая железка с неровным и очень острым краем. Перехватываю ее за середину. Примеряю вес. А затем с коротким замахом отправляю хозяйке замка.

Я не копейщик. Да и снаряд чересчур тяжелый. Но адреналин и малое расстояние играют на руку. Истинная сгибается пополам. Сжимает стержень обеими руками. И все-таки удерживает в считанных сантиметрах от своего тела. Скользящим шагом двигаюсь к ней. Иза выпрямляется. Эмоции на ее лице стремительно меняются. Появляется злость.

— Ты не понимаешь, с кем связываешься...

Короткий росчерк, и импровизированное копье летит обратно. Отклоняюсь в сторону. Металл пролетает над левым плечом. А в следующее мгновение я в прыжке врезаюсь в тело княгини. Мы летим на пол. Я сверху. Вот только воспользоваться преимуществом не удается. За несколько секунд мы намертво переплетаемся конечностями. Противница мне досталась достойная. Знакомая с приемами ближнего боя.

— Я предупреждала, — шипит она мне в лицо, мешая выпутать руки. — Афия, у нас еще есть шанс решить дело мирно. Просто успокойся.

Криво усмехаюсь. Нет. Мирно мы уже ничего не решим. Откидываю голову назад и бью ее лбом в переносицу. Где-то в глубине сознания мелькают короткие мысли о том, что моя реакция несколько неадекватна. Преувеличена. Но они быстро гаснут, задавленные холодным расчетом на продолжение боя.

Княгиня коротко вскрикивает от боли. Кровь льется по ее лицу. Она извивается всем телом и стряхивает меня. С готовностью откатываюсь в сторону. И слышу, как в замке поворачивается ключ. Особенности нашего общения привлекли внимание стражи. Прекрасно.

Вскакиваю на ноги и подхватываю стул Изабель за спинку. Как только дверь раскрывается, с разворота швыряю мебель в появившегося на пороге стражника. Его сносит. В два прыжка оказываюсь рядом с выходом. Дверь открывается в коридор и сейчас распахнута настежь. Стражник валяется у противоположной стены. А его напарник заглядывает в проем.

— Нет!!!

Бешеный рык сзади. Инстинктивно отпрыгиваю в сторону. Вовремя. Мимо пролетает стол. И намертво закупоривает дверной проем. Вот только и дверь теперь не может закрыться. А значит, в поле амбирцита есть брешь.

Оборачиваюсь. Колдунья поднимается на ноги. Ее лицо в потеках крови выглядит