Танит Ли - Любовь из металла

— Это ты делаешь мне больно!

— Не намеренно.

— Ты.

Он прижал меня, спиной я почувствовала ствол дерева. Я чувствовала его язык на своей шее, на груди. Мое тело накалилось, как железо, — добела. Оно говорило мне: «Позволь ему, ты тоже этого хочешь. Не ограничивай себя. Наслаждайся».

Когда я выворачивалась, он держал меня крепче, целовал, его руки были повсюду. Когда он вошел, я могла только извиваться, прижимаясь к нему. Зачем лгать себе? Он-то все понимает.

— Это, — прошептал он мне в ухо, — это… это — мы. Верь этому… Ты и я… Я и ты… Лорен…

Мир растворился. Настоящий или притворный, он разбился на множество сверкающих иссиня-черных алмазов. Из меня вырвался крик. Будто закричала в небе птица. И над жилистой рекой, за много миль, зазвучала музыка для любого, кто захотел бы танцевать.

Он держал меня на руках и понес в блок; он стоял в лифте, держа меня, и целовал мои волосы, мои веки. Когда мы оказались в круговой квартире, он аккуратно опустил меня на диван, будто что-то очень хрупкое. Затем он лег на меня; тяжелый; каждый атом наших тел был связан. Он беспрерывно был внутри меня.

Его лицо, когда он поднял голову, было искажено дикой агонией. Я говорила, что он может кончать, как обычный мужчина. Джейн научила Сильвера… Сильвер научил Верлиса.

— Еще? — спросил он.

— Пока нет.

— Твои волосы потоком стекают с дивана и лежат на полу. У тебя чудесные волосы, Лорен. И твоя кожа… Ты ведь не знаешь, что ты красива?

— Нет.

— И мне никогда не удастся убедить тебя.

— Нет.

Он лежал рядом и притянул меня поближе.

— Я не мог видеться с тобой чаще, потому что были дела, которые нужно было сделать.

За нашими окнами сияла фонарями и звездами мирная ночь.

— Потому что городские власти начали выдвигать ультиматумы или организовывают атаку.

— Они не будут действовать подобным образом, — возразил он. — Они уже постарались все замолчать. Как и в прошлый раз. Пожар в МЕТА без несчастным случаем. Мне надо показать тебе новостные бюллетени.

— Но вас все еще необходимо остановить.

— Само собой. Никакого сообщения между нами и ними до сих пор не было. Но мы можем перехватить большую часть их внутренних цифровых сообщений, даже те, которые должные вводить нас в заблуждение. У них несколько планов действий, невыполнимых. Одна из их главных проблем заключается в том, что они хотят сохранить это место для себя, нетронутым, на случай если оно понадобится. Удобное убежище от войны или чумы, если Астероид никогда не приведет к катастрофе. Но они придумают что-то рано или поздно. Человеческая раса изобретательна. Однако, мы знаем, что нас создали по их образу.

— Так что вы более изобретательны.

— У нас, — сказал он, — есть туз в рукаве. Наша воля. Пока все не будет улажено, я не хочу говорить тебе слишком много.

— Не доверяешь мне?

— Я не думаю о тебе, как о потенциальном пленном под пыткой или как о предателе.

— Тогда почему не посвятить меня?

На это он ответил:

— Раз ты не можешь читать мои мысли, придется тебе подождать.

Больше извращенной игривости? Я набрала воздуха.

— Посмотрим, расскажешь ли ты мне об этом: Джейн тоже здесь?

— А, — вздохнул он. Я посмотрела на него. — Глая говорила мне, что однажды ты решишься об этом спросить. Ты хочешь, чтобы я ответил?

— Очевидно. Иначе зачем бы мне решаться спросить тебя?

— Если я скажу, что ее нет здесь, вся ответственность по укрощению моей незрелой сексуальной одержимости ложится целиком и полностью на тебя. И да, даже сейчас незрелая. Не смотря на его воспоминания, ты все еще первая у меня. С другой стороны, если я скажу, что да, Джейн тоже здесь, что тогда? Опасное положение? Ты мне ничем не обязана, и, соответственно, тебе следует ускользать от моих острых когтей.

Я снова стала вырываться, и на этот раз он меня отпустил. Я поднялась и отряхнулась, как собака, выбравшаяся из воды. Большей части моей одежды на мне не было. Я повернулась к нему спиной.

— Да брось, ты или кто-то другой уже позаботились о том, чтобы я с ней познакомилась. Так она здесь?

— Раз ты ссылаешься на вашу встречу… можно сказать, что она тут.

Молчание все тяжелее опускалось на нас. И полностью накрыло.

— Ты часто с ней встречаешься?

— Я виделся с ней. Она здесь не для того.

— Она была той ночью на самолете?

— Нет, Лорен.

— Тогда…

— Лорен, я не готов тебе объяснять. Я объясню. Но не сейчас.

— Пошел на хуй.

— Я не стану оскорблять тебя неизбежным клише.

Я пересекла круговую комнату. Подошла к окну.

— А как тебе такое клише? Дай мне уйти, — сказала я. — Дай мне уйти отсюда.

— Не могу. Сейчас, в одиночку, ты даже не сможешь спуститься с гор до шоссе. Внизу у них патрули…

— Я знаю. И те безтопливные робо-коптеры.

— Они перехватят тебя сразу же, как определят, что ты не олень. Ты не знаешь, как защитить себя.

Я обернулась и пристально на него посмотрела. Ненавидела ли я его? Да, я ненавижу его. Любовь и ненависть, перемешанные друг с другом, новый вид эмоции. Лучше назвать его Ненабовь, или Любисть?

Я сказала:

— Больше никогда не говори мне, чтобы я пришла сюда.

Он лежал на диване, не глядя в мою сторону. Он был голым. Такой, каким Джейн описывает его. Не могу состязаться с ней в описании. Тогда для нее все это было в новинку. Вы не можете превзойти оригинальность.

— Если ты не хочешь, не приходи, — ответил он.

— Дай мне одежду, — сказала я. — Ты порвал эту.

— Мне жаль.

— Тебе всегда жаль.

— Вероятно, да. В ванной есть одежда.

Я прошла по кривой мимо окон к слепой стене, за которой открывалась ванная, и зашла внутрь. Я захлопнула и заперла за собой дверь, зачем-то, и села напротив нее на пол.

Сидела ли я там, что-то оплакивая? Я не лью слез, помните?

Позже я поднялась и надела свежее белое белье — белую льняную майку и белые джинсы. Прямо как невеста.

Механизм моего разума бесконечно тикал. Я хотела бы уметь выключать его, но он продолжал работать. Мой разум подчиняется своему собственному разуму.

Как Джейн могла находиться тут, не прилетев в том ВЛО? Она прибыла сюда после? Как? Ее бы остановили.

И неожиданно до меня дошло.

Я застыла перед зеркалом в своих белых одеждах, уставившись на свое отражение.

Затем я отперла дверь. Я снова выскочила в комнату… но Верлиса уже не было. Его не было в комнате.