Сапфир - Рэй Даниэль Зеа

Хруст резанул слух. Словно затрещина, он избавил Гронидела от сомнений. Все это не плод его воображения. И, кажется, он только что сломал жене несколько ребер.

– Прости! – взмолился Гронидел, крутясь вокруг разъяренной Сапфир. – Я не хотел сделать тебе больно!

И вдруг она выронила меч и застыла, изогнувшись. Сапфир схватилась за голову и начала кричать что есть мочи. Оставшись без сил, она рухнула на колени и пригнулась к полу. Гронидел бросился к ней.

Принцесса ловко вытянула из крепежа на бедре кинжал и вставила его в грудь Гронидела.

– Милая? – позвал он, переводя взгляд с ее лица на рукоять, торчащую спереди между ребер.

Ноги потяжелели, голова закружилась. Сапфир пристально глядела на него, пока он медленно заваливался на бок, а затем отползла в сторону.

Рядом сгустился воздух, и в нем возникла черная дымка из маны, которая уплотнилась и обрела очертания тени.

– Мальчик, влюбленный в камень, – раздался голос няни в голове Гронидела.

Отдельные слова проговаривались то громко, то тихо, отчего фраза воспринималась ломанной.

– Ты обладаешь знаниями, которые никому в этом мире и не снились, – голос отца заставил принца поморщиться. – Тем не менее это величие не сделало тебя счастливым.

Принц пытался сообразить, с кем имеет дело. Кто говорил с ним голосами давно почивших людей? Тень и некто, кого принц не мог видеть? Как будто неизвестный вор покопался в его голове и выудил оттуда давно забытые звуки. От того, наверное, каждая фраза слышалась как отдельные слова, собранные в предложение с искаженной интонацией.

– Парадокс развитой эмпатии, – прозвучал голос матери Гронидела, и тень присела рядом с лежащим на полу принцем. – Счастье дарят эмоции, которым подвержены подобные тебе. Чем выше уровень интеллектуального развития, тем выше развита эмпатия, тем ярче переживания и более импульсивны решения. Даже сейчас ты пытаешься понять мои мотивы и предугадать действия, ориентируясь на то, что видишь, слышишь и ощущаешь. Лиши я тебя всех органов чувств одномоментно, в кого бы ты превратился?

– Ты путаешь эмоции и ощущения, – прохрипел Гронидел.

Тень наклонилась вперед, заглядывая в лицо Гронидела. Ее очертания явно напоминали человека с широкими развитыми плечами и вытянутой в яйцо головой. Сама тень сформировалась из темных сгустков маны, волнение которой Гронидел чувствовал всем телом.

– Без органов чувств, – заметила тень голосом няни, – ты превратишься в индивида, испытывающего только гнев и страх от происходящего. Абсолютное ничто вокруг пугает так же сильно, как и неизвестность предстоящего. Однако если все знать наперед…

– То страх исчезает, – просипел Гронидел. – Но остается ли гнев?

– Он тоже исчезает, – сказал голос матери, и тень разогнулась. – Мы ничего не боимся. И все знаем наперед. Мы лишены чувств и эмоций, которым подвержены вы, и служим цели гораздо более высокой, чем ты способен понять своим ограниченным в восприятии сознанием.

– И кто же вы такие? – простонал Гронидел.

– Я сказала тебе все, что хотела, – ответила тень.

Она встала и отошла в сторону, медленно растворяясь в пространстве.

Гронидел зажмурился, пытаясь собраться с мыслями. Кровь быстро пропитывала его костюм, а ноги и руки плохо слушались.

Сапфир встала и подошла к нему.

– Милая? – позвал он, надеясь, что она все же придет в себя.

Принцесса сжала пальцы на рукояти кинжала, торчащего из его груди.

– И озарится небо мириадами звезд, – прошептала она. – И станет в ночи светло как днем. Снизу вверх вы будете смотреть на жителей других миров, пока не поймете, что именно так и выглядит конец света.

Она резко вырвала кинжал у него из груди, и кровь хлынула из раны сплошным потоком.

Взмах – и принцесса вонзила кинжал Грониделу под ребро.

Раз. Другой. Третий. Она колола его, как чучело, набитое сеном, что отдали на растерзание неопытным ученикам для отработки приема. Наконец лезвие вошло в тело в последний раз и осталось там.

Сапфир разогнулась и застыла над принцем, бездушно глядя на то, как он умирает.

Знай Гронидел наперед, что убьет его не искра, а собственная жена, стал бы он предлагать ей сделку? Захотел бы испытать все эти эмоции, что вызывали в нем прикосновения и близость с этой девушкой?

Гронидел смотрел на принцессу и мучился вопросами, истекая кровью на холодном полу.

Рассвет. Как странно узнать об этом в месте, лишенном чудесного вида на восход солнца. Перед глазами возникло сообщение, которое он помнил наизусть. Оно затмевало застывшую в безмолвии Сапфир и навязчиво слепило глаза. Принц устало моргнул. Он провел в этих туннелях не больше часа, а уже рассвет. Как такое возможно? Или он все же бредит и это – плод его отравленного ядом воображения?

Вокруг сгущался сумрак. Принц из последних сил цеплялся за жизнь, но она покидала его вместе с кровью, что сочилась из ран. Он и без того продержался слишком долго. Кажется, его время истекло. Как глупо все. И так бесславно. Два месяца назад он желал умереть. Что ж, теперь его желание исполнится.

Принцесса сидела безвольной куклой и смотрела на бездыханное тело Гронидела. В голове – пустота. В сердце – мрак.

Она не помнила, как оказалась здесь и почему с ног до головы перепачкана чужой кровью. Она даже не сразу поняла, что сидит в луже, которая натекла из замершего на боку тела.

– Гронидел? – позвала Сапфир, все еще не понимая, что именно видит.

Он был непривычно бледен. Его полные губы казались серыми, а черты лица слишком острыми.

– Гронидел! – закричала она и бросилась к мужу.

Он прохрипел нечто невнятное и затих. Принцесса звала и пыталась его растормошить, убеждая себя, что он всего лишь уснул и вот-вот проснется. Но сколько бы она его ни трясла, чуда не происходило.

Осознание того, что он мертв, ударило ее под дых и лишило воздуха. Сапфир не заметила, что самой ей тяжело дышать и что с каждым движением боль в боку становилась все невыносимей. Принцесса не думала об этом, сгибаясь в рыданиях над телом мужа.

Она не помнила, сколько времени прошло, прежде чем слез не осталось. Сапфир покосилась на свой окровавленный меч, валяющийся в стороне. Там же лежала и чья-то сабля. Ближе к принцессе находился окровавленный кинжал. Сапфир пыталась понять, что же произошло в этом месте, но мысли не желали задерживаться в голове.

В конце концов она уставилась на тело мужа и замерла, желая только одного: перестать дышать и раствориться в воздухе, словно марь, которую Гронидел умел наводить.

Рядом возникла тень и опустила руку ей на плечо. На мгновение Сапфир почувствовала и само прикосновение, и тяжесть чужой ладони.

– Тебя зовут Фейран, – пробормотала Сапфир. – И ты пришел, чтобы забрать меня с собой.

– Рад нашему знакомству, милая, – произнес феец, и его певучий голос эхом прокатился по туннелю.

– У меня есть к тебе просьба, – она повернула голову к тени.

– Я прихвачу твой меч, – ответил он, будто читал ее мысли.

– Дай слово, что поможешь мне найти и уничтожить того, кто убил моего мужа.

– Это уже вторая просьба.

– Дай мне слово! – закричала Сапфир и попыталась схватить фейца за руку, но ладонь рассекла воздух, а тень осталась на месте.

– Твоего мужа убил Рой, милая. И я даю тебе слово, что мы с ними еще поквитаемся.

Сапфир в последний раз прижалась губами к бледной щеке Гронидела и прошептала:

– Я всегда буду тебя любить.

Она встала и посмотрела на фейца. Внутри все болело. Внутри ничто больше не хотело жить.

– Пойдем, – позвал Фейран и направился вперед.

Сапфир молча следовала за ним. Свернув за угол, он остановился перед аркой, светящейся синими символами. За ней с высоты птичьего полета открывался прекрасный вид на кроваво-красный рассвет.

– Что это за место? – она повернулась к Фейрану.