Огонь для Проклятого - Айя Субботина

class="p1">Снова пытаюсь подняться, переваливаюсь набок и свешиваю ноги с лежанки.

— Да что с тобой?!

Кел пытается запихать меня обратно, но я рвусь, плачу, кричу. У меня паника, я вообще не понимаю, где нахожусь и что происходит, но точно знаю, что отсюда надо уходить. Нужно бежать без оглядки.

Успокойся! — рычит чернокнижник и так встряхивает меня за плечи, что моя голова безвольно бьется туда и обратно, хрустят шейные позвонки.

Я замираю, точно загнанный в угол заяц.

Рядом начинает плакать Хельми.

— Какого беса происходит? — спрашивает Кел, с подозрением заглядывая мне в глаза.

— Что ты мне дал? Чем напоил?

— Это обезболивающее и успокоительное средство. Тебе что-то привиделось?

— Плохой сон — выдыхаю я.

Он вполне может меня обманывать. Только зачем?

Одеяло с меня почти слетело — и теперь я полностью голая под руками мужчины, который не имеет права ко мне прикасаться, но, тем не менее, все еще удерживает меня под остатками почти слетевшего одеяла.

Кел'исс выпускает меня и отступает на шаг, но напряжен и явно готов снова применить силу. Поворачиваюсь и забираю сына на руки, начинаю укачивать, почти беззвучно напевая его любимую колыбельную.

Позже, когда Хельми снова прикрывает глаза, поднимаю взгляд на Кела. Тот стоит, облокотившись задом о деревянный стол, и смотрит на меня.

— Что? — спрашиваю гораздо менее радушно, чем это звучало в голове.

— Не замечал за тобой раньше приступов паники.

— Это не паника.

Он вопросительно приподнимает брови.

— Сказала же — плохой сон.

Чувствую себя до предела глупо. Но ведь сон был таким реальным. И этот шипящий голос — не могла я сама его придумать.

Или могла?

В последние дни я только о Тени и Темных и думаю.

Скашиваю взгляд и смотрю на тень Кела — ничего необычного, едва заметная подрагивающая тень. Даже близко не та, что напугала меня до настоящей истерики.

Кел'исс медленно отрывается от стола и так же медленно идет ко мне. Не двигаюсь, хотя отчетливо вижу, как его взгляд скользит по моему обнаженному бедру и выше, по спине и снова обратно.

Я должна прикрыться, а еще лучше отвесить ему хорошую пощечину, но заставляю себя сидеть, не шелохнувшись. Будет ложью сказать, что этот его взгляд не будит во мне никаких приятных воспоминаний. Еще как будит. Я отлично помню, каким он может быть, когда в целом мире есть только я и он. Этот мужчина дарил мне незабываемые ночи, в которые я хотела возвращаться снова и снова. Магн'нус… он просто разряжался в меня. И я так и не смогла перебороть себя, чтобы пойти дальше и предложить ему нечто большее, чем раздвинуть перед ним ноги.

Кел же воспламеняет меня одним только своим взглядом. Причем практически в прямом смысле этого слова, потому что пронизывающий холод, что проник в меня во сне, отступает буквально на глазах, точно исчезает кусок льда, если его бросить в горячую воду.

Кел'исс подходит вплотную — и я чувствую, как предательское тело вот-вот подастся ему навстречу. Чувствую на губах настоящий зуд, потому что вижу его губы, Полуоткрытые, обещающие такое наслаждение, от которого ноет живот и срывается голос.

Боги!

Глава сорок первая: Хёдд

Каких сил мне стоит просто не дотронуться до него. Отбросить все обиды, обещания и клятвы, а позволить себе быть маленькой свободной женщиной, которой хочется, чтобы ее любили и делали с ней все то, от чего утром становится жутко стыдно.

Почему так же сильно я не желаю своего мужа?

Было бы куда проще, если бы я не знала, как может быть. Когда меня выдавали замуж за Кела, старшие женщины во время обряда оплакивания с бледными от сочувствия лицами рассказывали мне, какую настойку надо выпить перед тем, как взойти на ложе со страшным и отвратным чернокнижником. Говорили, что можно прикрыть глаза и представить, что это вовсе не твое тело, что все, что делает этот монстр, не задевает мою душу. Что мужчина, если быть покорной и сговорчивой, не продержится долго и закончит свое дело раньше, чем успеет сделать тебе по-настоящему больно.

Они готовили меня к худшему.

И делали это из лучших побуждений, ибо от того, насколько иноземец будет доволен в постели, зависело многое. А уж слухов об Императорской заклинателе Костей ходило множество. Один страшнее другого. И далеко не все из них — пустая выдумка. Я это знаю.

И я боялась. Тряслась, точно осиновый лист. За все время свадебного праздника не смогла съесть ни крошки. Едва ли притрагивалась губами к сладкому иноземному вину, что было подано к нашему столу. Выглядела бледнее зимней моли в чулане. А когда гости провожали нас в подготовленную опочивальню, украдкой выпила заранее припрятанное в рукаве зелье. На пустой желудок оно подействовало очень быстро и очень сильно, Я была даже не пьяная, я была никакая. С пустым отсутствующим взором и абсолютно нечувствительная к каким-либо прикосновениям.

Кел'исс даже раздел меня, но вместо того, чтобы воспользоваться своим законным правом, посмотрел на меня с таким пренебрежением, что, даже находясь в полной прострации, я надолго запомнила тот взгляд. Он ничего не сказал, а просто ушел. Я же еще долго валялась на кровати, не в силах совладать с собственным неподконтрольным телом.

Утром я была уверена, что он расторгнет наш брак, или, что куда хуже, каким-то образом отыграется на моих сородичах. Но не случилось ни того, ни другого. Только разговор.

— Мне не нужна безучастная пустышка, — сказал он, глядя мне в прямо в глаза. Держал за подбородок и смотрел так пронзительно и требовательно, что я готова была провалиться под землю. — Когда решишь, что готова быть со мной с ясной головой — дай знать.

Я решилась. Не сразу, потому что страх перед могущественным заклинателем Костей никуда не делся. Но я старалась настроить себя. В конце концов, он всего лишь мужчина. Пусть и могущественный. Я всегда знала, что своего мужа выберу не сама.

Мне было больно, была кровь. Но… он не был со мной жесток. Он не торопился и не использовал меня, как вещь. Тогда я еще ничего не знала, но некоторые его действия оказались даже почти приятными. А потом, чем дальше, тем больше я позволяла себе расслабиться и почувствовать все то, что он делает, пока в одну из ночей не испытала такое удовольствие, что потом долго не могла понять, что это было. Кажется, так громко я никогда прежде ни кричала.

Он подсадил меня на себя.