Анна Джейн - музыкальный приворот

Ознакомительный фрагмент

- Катька! Я опаздываю!!

- Куда? - Хриплым со сна голосом осведомилась я.

- Домой, куда! Не на тот свет же! - Заорала она таким тоном, как будто я была ясновидящей и все должна была знать и понимать.

- Где моя верхняя одежда и сумка? - Продолжала кудахтать подруга, бегая по всей моей комнате и ища свои вещи, которые остались в клубе "Горизонт", о чем я Нине и сообщила, не вставая с постели. Я была разбитая и усталая, как будто на мне всю ночь возили бревна, а суетливые крики подруги заставляли мой мозг как-то съеживаться и замирать, приостанавливая свою умственную деятельность.

Вещи, сумка, красивый голос из сна, привкус грибной пиццы во рту.

- Почему мои вещи там, а я тут? - Нависла подруга надо мной. - Как ты смеешь спать, когда я ищу свою сумку!!

Я отпрянула в угол и заорала в ответ, мгновенно все вспомнив:

- Пить надо было меньше, дура! Привезут тебе твою сумку!

- Пить? - Озадачилась Нинка и произнесла намного более спокойным голосом. - Я что, напилась?

- Вот именно, дорогуша, ты напилась и крепко заснула! Ты вообще помнишь, как домой-то попала?

Нинка соединила указательные пальцы вместе и приложила их к губам. В такой страной позе она слегка подумала, заведя глаза к потолку, и ответила:

- Нет… Тебе пришлось меня тащить?

- Ну, не совсем мне, - ответила я осторожно, - ты что, ничего не помнишь?

- Пресс-конференцию помню, концерт помню, как мы с тобой сидели и разговаривали - помню, синеволосого ублюдка помню, чтобы его собаки драли. Паука его мерзкого, - задрожал ее голос, - тоже помню… И он хотел коснуться меня после того…как подержал своего уродца. - Ее передернуло от отвращения.

- Паук был игрушечный. - Вставила я. Думаю, это Нинку должно успокоить. Но, словно не слыша меня, светловолосая сумасшедшая загибала пальцы дальше:

- Как мы бегали и драку тоже помню. Как мы пошли обратно в ВИП-комнату - тоже. А остальное…словно вылетело из памяти.

Девушка застыла и принялась отчаянно тереть виски, думая, наверное, что это поможет ей вернуть утраченные за ночь воспоминания.

- Естественно, не помнишь, - начальственным тоном проговорила я. - Потому что кто-то решил виски чужие выпить.

Нинка с интересом на меня поглядела:

- Я, что ли, выпила?

- Нет, это был старик Хоттабыч. А потом он опьянел и наложил на тебя сонное заклятие.

Думала, подруга одарит меня миллионом вопросов, но она вдруг опять заметалась и заорала:

- Ладно, потом разберемся! Мне срочно нужно домой!!

- Чего это вдруг? - Заинтересовалась я, не припоминая, когда моя подружка в последний раз так рвалась под родную крышу. По-моему, так домой она мечтала попасть только в раннем детстве, когда по телевизору ровно в пять часов вечера показывали ее любимый мультфильм.

- Того! Сегодня пасмурно и холодного! Срочно дай мне свою куртку! - Подумав, она решила все-таки пояснить причину своего спешно отбытия. - Папочка сегодня устраивает семейный день! Если он узнает, что я именно сегодня не ночевала дома, он мне голову оторвет!

С этими словами она выбежала в коридор, включила свет и ответила на сердитый металлический голос вечно спрашивающего о том, кто там его опять потревожил нецензурной бранью, касающейся одного крайне интимного процесса. Бедный Чуня, наверняка от моей подружки наберется плохих слов и в день, когда он заговорит, выдаст всем нам немало полезной информации.

Значит, у Нинки сегодня особенный день. Семейные дни Журавлей были мне очень хорошо известны. Нинкин папа тоже мужик непростой - как ему что взбредет в упрямую голову, так непременно должно выполняться, не зря же он отец моей подруги.

Два раза в месяц с недавних пор дядя Витя решил устраивать для ближайших родственников Дни Семьи. По его грандиозным замыслам, в этот день все члены их славного семейства должны были находиться дома и посвятить все свое свободное время друг другу, чтобы укрепить отношения. Глава Журавлей мог даже заставить дочерей, сына и жену отправится в зоопарк, музей или в театр - для "духовного обогащения". А в конце такого дня в гости обычно приглашались другие родственники, чтобы в тесном кругу провести с ними праздничный ужин.

Пропускать Семейный День дядя Витя категорически запрещал и создал для свободолюбивых домочадцев прекрасную мотивацию: не подчиняешься его, дяди Витиной воли, остаешься на неделю без наличных и карточек. Действовало это безотказно - вон как Нинка волнуется, даже про вчерашний день ничего не спрашивает, да и сама не рассказывает.

Когда я, отчаянно зевая, вышла в коридор вслед за Нинкой, она уже успела расчесаться, подкрасить слегка потрескавшиеся губы моей помадой (для этого она задрала голову вверх, чтобы смотреться в зеркальный потолок), а также найти мое прошлогоднее пальто, подаренное мне ей же самой.

- Капуша, - проговорила она, - и соня.

Я прислонилась к стене, наблюдая за манипуляциями Нинки.

Оглянувшись, Нина немного поразглядывала меня и без обиняков выдала:

- Кожа бледная. Взгляд тусклый. И синяки под глазами у тебя здоровые. Ты такая хилая, Катя. Всего лишь один раз в ночной клуб сходила, так смотришься теперь ужасно, иные после трехдневного запоя так не выглядят.

- Ну, спасибо тебе. - В свою очередь я попыталась найти изъяны на ее ухоженном лице и с неудовольствием заметила, что для меня это невыполнимая миссия.

- Я это говорю для того, чтобы ты начала ухаживать за собой, - раздраженно отреагировала Нинка.

Я решила оставить эти ее слова без внимания и принялась делать вид, что рассматриваю маленькую картину Томаса, на которой изображены три красные акулы в бронежилетах, над которыми летают странные птицы, напоминающие уток с металлическими перьями. Утки усердно гадили на прямоходящих акул, а те, не замечая этого безобразия, уставились вдаль - на довольную рожу пингвина со змеиным хвостом, который нанизывал на копье бедных рыбок. Тут была целая туча маленьких интересных деталей, а само произведение называлось "Дружба народов". Большая копия этой картины висела сначала на международной выставке в Парижском Музее современного искусства, а теперь находится в частной коллекции одного испанского миллионера, на свою беду посетившего эту выставку. Папа хвастался, что этот Томмазини (такая фамилия у этого богатого дядьки) буквально влюбился в его творчество и отвалил за оригинал "Дружбы народов" нехилую сумму. Только мой родственник решил, как любит говорить Нинка "шикануть", и отдал большую половину в благотворительную организацию. Справедливости ради стоит заметить, что поступил так не только он один - большинство его коллег тоже оказались щедрыми людьми. Зато когда Томас вернулся, на оставшиеся деньги мой дядя, собственно, и решил открыть свое дело.