Варвар-пришелец - Руби Диксон

У главного входа треугольной формы стоят два здоровенных пришельца, и моего Раахоша легко узнать среди них. Дело не только в обломанном роге и шрамах на лице, придающих ему хмурый вид. Дело в том, как он держит себя в присутствии других. Спина прямая, как будто палку проглотил, плечи напряжены и наклонены вперед, словно он готов подраться со всеми и каждым.

Он выглядит чертовски сексуально. Мне нравится раздраженное покачивание его хвоста, его поза, весь он.

Когда мы приближаемся, он оборачивается и смотрит на меня в свойственной ему собственнической, властной манере. Как будто он собирается схватить меня и спрятать ото всех, кто осмелится посмотреть в мою сторону. Как будто он готов проглотить меня целиком, лишь бы я не досталась никому. Как будто он хочет повалить меня и заняться сексом прямо здесь, чтобы все знали, что я принадлежу ему.

Возможно, это не должно быть так возбуждающе, но мне чертовски нравится взгляд Раахоша. Будто я для него все. Будто ему снесет крышу, если кто-нибудь снова попытается нас разлучить.

Я подхожу, и он протягивает руку, забирая у меня сумку. Мельком взглянув на нее, он отмечает, какая она тяжелая, а затем перебрасывает ее через плечо, как будто она ничего не весит. Он по-собственнически обвивает хвостом мою талию и поджимает губы, притягивая меня поближе. Он не умеет проявлять чувства, мой Раахош, но я не возражаю. Я читаю его, как книгу. Он хмурится, потому что думает, что меня мог кто-то расстроить, или что я захочу остаться здесь без него.

Я игнорирую это и обнимаю его за талию.

– Я готова отправиться в путь, как только скажешь, малыш.

Раахош издает одобряющий звук и смотрит на Вектала, который стоит рядом. Тот кивает и поднимает руку в знак прощанья, а затем возвращается в пещеры. С одной стороны, мне хочется надавать Векталу пощечин за то, что он такой упрямый. Хочется встряхнуть его и прокричать ему прямо в ухо о том, какую боль он причиняет своему лучшему другу, но, с другой стороны, я понимаю, что он должен быть беспристрастным вождем. Раахош не держит на него зла.

Это я – злопамятная сволочь. Я буду злиться за Раахоша.

Но не сегодня. Сегодня светит солнце, и мы отправляемся в наш медовый месяц. Я послушно стою, пока Раахош проверяет мою одежду, будто я ребенок, который не умеет одеваться. Он затягивает шнурки на ботинках, подтягивает кожаные штаны повыше и натягивает меховой капюшон на лицо.

– Ты краснеешь на ветру, – это все, что он говорит хриплым голосом.

Такой заботливый. Если бы он знал, как сильно это меня возбуждает, то стал бы застенчивым и неуклюжим, поэтому я стараюсь не показывать ему своих чувств, когда он суетится вокруг меня.

– Ты готов к нашему медовому месяцу?

Он выпрямляется и протягивает мне руку, сжимая копье в другой. Я кладу свою руку в варежке в его ладонь и крепко сжимаю. Мы уходим из племенных пещер по покрытой слякотью охотничьей тропе, которая убегает вдаль. И когда отходим достаточно далеко, мой сварливый мужчина спрашивает:

– Я не понимаю, чем это путешествие отличается от наших охотничьих походов?

– Разница в том, что это наш медовый месяц, – заявляю я, делая акцент на последних словах, будто они все объясняют. – Он означает романтику и секс, познание друг друга, физическое и духовное сближение.

– Ты об этом говорила с Шорши?

– Да, мы болтали на женские темы, – отвечаю я. – Мне нужны были романтические идеи, – я, откровенно говоря, не самая романтичная женщина в мире, вот и подумала, что Джорджи может помочь в этом деле. Мне нравятся ее идеи. Эротичное купание вдвоем. Горячий стриптиз. Сексуальные забавы с хвостом. Все это звучит забавно.

Раахош только фыркает, шагая впереди, а затем поднимает и переносит меня над покрытой льдом лужей посреди тропы.

– Мы не можем заниматься исключительно спариванием.

– Вдруг решил, что тебе не нравится спаривание? – дразню я. – Припоминаю, как ты стонал, когда твой член был у меня во рту…

– Если мы хотим сблизиться, нам стоит узнать больше друг о друге, разговаривать, делиться сокровенным, – он не смотрит на меня и снова выглядит так, будто палку проглотил.

– А я-то думала, что о человеке можно узнать многое, положив его член себе в рот, но, возможно, мне это только кажется.

Он не отвечает. Я украдкой смотрю на него и вижу, что он покраснел у основания своих рогов. Мой Раахош такой застенчивый, и от этого хочется наброситься на него, черт возьми.

На самом деле, мне постоянно хочется наброситься на него.

– Ты бы могла дать мне пару уроков, – предлагает Раахош, отвлекая меня от грязных мыслей. – По стрельбе из лука. Ты очень искусно обращаешься с ним, я бы тоже так хотел. Научишь меня, раз уж это наши медовые луны?

Ох. Прилив удовольствия растекается по моему телу. Он восхищается моей стрельбой из лука? Он хочет научиться этому у меня? Мой мужчина точно знает, что нужно сказать, чтобы сделать меня счастливой. Я сжимаю его большую руку.

– С удовольствием покажу тебе несколько трюков. Ты тоже можешь научить меня охотничьим штучкам.

Он задумывается.

– Ты и так знаешь больше, чем большинство людей. Ты умеешь разводить огонь, расставлять ловушки, выслеживать… – он замолкает на мгновенье. – Ты бы могла научиться быть потише.

Я хлопаю глазами. Что, простите, он только что сказал?

И будто понимая, что облажался, он оборачивается и видит, как меняется выражение моего лица.

– Я не так выразился, – поправляет он себя, нахмурившись. – Хотя и это бы тебе не помешало. Я имел в виду, что тебе следует научиться не шуметь, когда идешь по следу. Ты очень шумно передвигаешься.

Я похлопываю его по руке.

– Это наш медовый месяц, и я притворюсь, что не обижена, потому что люблю тебя и знаю, что ты тоже меня любишь. Не сомневаюсь, ты придумаешь, чему меня научить, и мы с пользой проведем время, – я ухмыляюсь. – А еще у нас будет много грязного, необузданного секса, потому что именно этим и занимаются во время медового месяца.

Рога Раахоша снова вспыхивают.

Раахош

У моего кхуйи, без сомнения, отменный вкус. Когда я впервые увидел людей, то подумал, что они худые и бледные, а Лиз была самой громкой и упрямой из них. Я понял, что она моя, в тот момент, когда срезонировал, но по-настоящему не осознавал, что это значит, пока меня не изгнали, и Лиз не