Суккуб для наследника - Екатерина Александровна Оленева

как можно дальше и как можно дольше. Теперь я могу понять — почему.

— Твоя мать была не права. И та точка, в которой мы оказались сейчас — её вина, — тихо сказал он.

— Не говорите о моей матери.

— Почему? Я любил её, как и ты, но наши чувства не делают любимых людей автоматически правыми во всех вопросах.

— Инкубы не умеют любить.

— Это ты сама так решила? Или это она тебе так внушала?

— Мы не обсуждали ваши чувства, но то, что я видела, красноречиво свидетельствует о природе таких, как вы.

— Ты — одна из нас. Разве ты не способна любить?

— Я — человек!

— Ты полукровка. Дитя ведьмы, чья сила так и осталась непроявленной. Твоя мать боялась самой себя. Считала магию порождением дьявола. Она не смогла примириться с тем, кем родилась. Не приняла своего дара, до последнего вдоха считая его проклятием. Не приняла своих чувств ко мне, считая их грешной страстью и мороком. Но и не смогла отказаться. Так и стояла на перепутье, пока сомнения не сожгли её дотла. Не повторяй её ошибок.

— Ты бросил нас, — если говорить о случившимся человеческим языком. Скажи, у инкубов и суккубов возможны понятия верности? Или всё, что нам остаётся, служить для развлечения других магических существ и наедаться чужой похотью, как гиены-падальщики?

— Твоя мать не была единственной любимой мной женщиной. До неё были другие. И после — будут. Как иначе?.. Я практически бессмертен, человеческий же век краток. Но я любил её. И никогда не оставлял. Всегда пытался помочь. Однако она считала, что принимать мою помощь — это слабость. Её невозможно было переубедить. Те годы, что были нам отпущены, мы могли прожить иначе, но она сделала иной выбор. В её глазах я был воплощением зла.

— Но когда мама умерла, почему ты не пришёл — сам? Зачем прислал Клода?.. Зачем тепер ь я здесь? И что ты делаешь в кресле охотничьего босса? Ты всех обманул?

— И кресло, и должность — настоящие. Мои по праву.

— Те, кто тебя туда усадил, в курсе того, кто ты есть на самом деле?

— Не ты одна умеешь носить несколько масок сразу. Видишь, Николь, у нас с тобой куда больше общего, чем ты думаешь? Несколько личностей и все — настоящие. Когда, около двухсот лет назад, я сунулся в улей под названием «Святая Инквизиция», чьей целью было истребление таких, как я и ты, моей задачей было сохранение нашего вида. Но в пути многое меняется. Теперь гильдия Охотников для меня такие же свои люди, как и наша раса. Они выполняют сложную, тяжёлую, опасную работу. А главное — нужную. Охотники — это кнут и плеть, без которых мир превратится в кровавую кашу.

— Их трудно назвать приятными людьми.

— Не все они люди. На сегодняшний день них есть представители из магической касты, вампиры, оборотни, даже полу-демоны. Все те, кто, несмотря на своё происхождение, пребывают на стороне Добра.

— Ты правда думаешь, что это возможно?

— Что именно?

— Принадлежа Тьме, служить Добру?

— Никто, кроме тебя самого, не определит твой путь. Даже в Библии, в её выхолощенном, кастрированным, тысяча раз перевранном варианте, сохраняются крупицы божественной истины. И она гласит, что черное может стать белым, как и наоборот. В моих глазах сейчас я стою на стороне Добра, пытаясь удержать равновесие. Стремясь к тому, чтобы волки были сыты, а овцы — целы.

— Выходит, даже сейчас наша с тобой встреча, отец, не более, чем случайность? Если бы оборотень не напал, твои парни меня бы не арестовали. Ты бы по-прежнему собирался держаться в тени?

На лицо Фервора легла тень:

— Я всегда заботился о тебе. Даже оставаясь в тени.

— Но зачем тебе была нужна эта тень? Почему было не прийти раньше?

— Я не был уверен, что ты будешь мне рада. Не был уверен, что не нанесу тебе ещё одну рану. Мне следовало быть сильнее, смелее и мудрее. Но, возможно, мы ещё сумеем исправить мою ошибку?

— Ты позволишь мне уйти?

— Ты правда этого хочешь?

— Почему — нет?

— Потому, что тот, в ком течёт кровь Теней, Магическому Сообществу принадлежит больше, чем миру людскому. Потому, что в этом мире больше возможностей и меньше опасностей. Твоё место здесь, Николь.

— Моя мать считала иначе.

— Твоя мать ошибалась. Она не хотела отпускать тебя от себя и в этой части думала о себе больше, чем о тебе.

— Я в это не верю!

— Не хочешь верить.

— Моя мать пыталась уберечь меня! Всё, что она делала — она делала для меня!

— Не исключаю, что сама она в это искренне верила. Пойми, я не пытаюсь оскорбить её память в твоих глазах. Я на вашей, вернее — на твоей стороне. Но рядом со мной, здесь, ты будешь в большей безопасности. Тебе нужно многому научиться. Случай с оборотнем доказывает, что твои способности непредсказуемы и нестабильны. Даже я не встречал полукровок от союза людей и таких, как мы. Дитя дикой ведьмы, обладающей непонятной, неконтролируемой силой и самого сильного из инкубов — тебя следует изучать, брать под контроль.

— А если я откажусь?

Фервор не сводил с девушки спокойного взгляда:

— Это всё усложнит. Ты должна понимать, что, выбрав один мир, должна будешь отказаться от второго. Иначе — никак. Здесь, в Сумеречном Мире ты со временем сможешь рассчитывать на определённое положение. Я выхлопочу тебе место в одном из магических обучающих заведений. Ты научишься контролировать силу, доставшуюся в наследство от матери и правильно использовать особенности нашей расы. После получения диплома, ты сможешь вступить в наши ряды. Я буду рядом. Стану помогать. А если того пожелаешь, сможешь выйти замуж. Немало магов пожелает вплести в свой генофонд особенные способности. Здесь, в Сумеречном Мире, тебя ждёт долгая и счастливая жизнь. Я с самого начала так и планировал. Просто не хотел торопиться. Скажи, что заставляет тебя отвергать моё предложение?

Николь молчала.

— У тебя не осталось родственников. У тебя нет будущего, ведь твоё положение не даёт тебе рассчитывать на богатство среди людей. Что тебя там держит?

Фервор, откинувшись в кресле, постучал пальцами по столешнице:

— Ты влюблена? В этом вся проблема?

Она не могла ответить «да». Что-то мешало ей признаться. Желание оставить всё в тайне? Боязнь спугнуть счастье? Неверие в собственные чувства?

— Николь, ты любишь сказки? — голос Фервора теперь зазвучал мягко и гладко, почти как у Клода.

— При чём тут они?

— Есть две замечательные, на мой взгляд. О двух сказочных девах, влюблённых в