Сердце варвара - Руби Диксон

моя пара сидит на полу, скрестив ноги. Он машет пальцами своему сыну, показывая, что тот должен пройти вперед.

— Ты можешь это сделать, Пей-си, — кричит Пашов. — Иди к Да-да. — Он использует английское слово — или его искаженную версию, — поскольку Пейси, кажется, произносит это легче, чем ша-кхайское «отец», в котором много проглатываемых слогов.

Малыш ставит одну ногу на землю, затем другую, его попка покачивается в воздухе. Затем он выпрямляется. Я помешиваю яйцо, пока оно медленно поджаривается на огне. После бесконечных экспериментов я придумала лучший способ приготовления замороженных яиц из грязноклювов: нужно расколоть верхушку и дать им обваляться в собственной скорлупе, время от времени помешивая. Из яйца получается гора идеальной, вкуснейшей яичницы-болтуньи, которая изумительно сочетается с небольшим количеством не-картофеля, и это мое любимое блюдо, когда я устаю от вяленого мяса. Пашов тоже пристрастился к яйцам, но предпочитает их в виде омлета, приправленного кусочками мяса и кореньями. До сих пор они помогали мне сохранять рассудок в суровое время года, когда еды вдоволь, но в основном это вяленое копченое мясо. Охотники наполнили наши мешки, насколько это было возможно, до того, как погода испортилась, а женщины собрали много не-картофеля, и теперь мы просто пережидаем метели, уютно устроившись в нашем маленьком уголке в земле внизу. У меня целый склад замороженных яиц, и мы все очень заботимся о том, чтобы они прослужили долго. В конце концов, мы должны хорошо пережить это суровое время года, а мужчины выходят на охоту только в те дни, когда не идет снег. Поскольку большинство дней такие холодные, что больно дышать, а небо такое темное, что похоже на синяк, охотники большую часть времени остаются с нами дома.

И хотя еда немного однообразная, я не возражаю против этого, потому что мне нравится, когда Пашов находится рядом весь день. Он может проводить много времени со своим сыном — как сейчас.

Пейси вытягивает свои маленькие ручки и покачивается вперед на одной ноге, потом на другой.

Я затаиваю дыхание.

— Неужели он…

— Он сможет, — с гордостью говорит Пашов и жестом зовет Пейси выйти вперед. — Ты сможешь это сделать, малыш.

— Да-да! — говорит Пейси, шатаясь, идя вперед. Он делает всего несколько шагов, прежде чем падает в объятия Пашова, но моя пара смеется и ловит его, а затем подбрасывает в воздух, как будто мой сын совершил величайшее достижение в истории.

— Ты это видела? — спрашивает меня Пашов между взрывами смеха Пейси. — На этот раз три шага.

— Скоро он будет бегать взад и вперед по улицам, — говорю я с гордостью в голосе. Мой маленький сын такой умный. Я мало что знаю о младенцах, но мне кажется, что он всегда немного опережает других детей в племени. Или, может быть, это просто говорит во мне мамочка. Что бы это ни было, я горжусь своим умненьким малышом Пейси.

Пашов ухмыляется мне и осторожно опускает сына обратно на землю. Малыш тут же пытается снова встать на ноги, тянется к отцу.

— Тебе лучше поторопиться и поесть, — увещеваю я его, снимая яйцо с огня костяными щипцами. — Джоси скоро будет здесь, а у нее тяга к яйцам во время беременности.

— Ты можешь приготовить ей что-нибудь другое, — лениво говорит моя пара, подхватывая моего сына и бросая на меня разгоряченный взгляд, который говорит мне, что завтрак — не единственное, о чем он сейчас думает. Он относит Пейси в манеж, который недавно сделал для него Химало — серия защитных экранов, соединенных вместе, чтобы создать безопасное место для его игр, — и подходит ко мне. Он утыкается носом в мою шею, а его руки скользят по моей заднице.

— Ты резвый сегодня утром, — поддразниваю я, затаив дыхание.

— Я просто представляю, как отреагирует моя вторая половинка, когда увидит подарок, который я приготовил для нее, — дразнит он, покусывая меня за ухо и посылая мурашки удовольствия по моему телу.

— Подарок? Но праздники начнутся только в следующем месяце. — Мы уже немного поговорили об этом в племени, и в прошлом году это так восхитительно завершило жестокий сезон, что Клэр уже планирует эти дни, чтобы все было интересно в течение долгих снежных недель.

— Я знаю. Но я больше не могу ждать.

— Но твоя еда…

— Это может подождать.

Мои глаза широко распахиваются от этого. Это не похоже на мою пару, которая никогда не отодвигает еду.

— Тогда, должно быть, твой подарок важный.

— О, это так. — Он в последний раз ласкает мою попку и направляется в дальнюю часть нашего маленького домика, где свернутые меха ждут выделки. С любопытством я наблюдаю, как он роется в свертках и вытаскивает что-то плоское, завернутое в кожу. Он поворачивается и протягивает его мне с улыбкой на лице.

Я тронута тем, что он такой заботливый, и не могу перестать ухмыляться. Подарок кажется таким приятным, особенно с учетом того, что мы все так бережно относимся к вещам после того, как потеряли почти все из-за обвала. Даже спустя месяцы «сводить концы с концами» стало новой нормой. Но мы переживем это, потому что так всегда бывает, и в конце концов восполним все, что потеряли.

— Ты уверен? — застенчиво спрашиваю я, забирая у него завернутый в кожу предмет. — Мне нечего тебе подарить. — Я потихоньку шью ему мягкую тунику на меховой подкладке, но она будет готова только к празднику.

— Просто то, что ты моя пара, уже достаточный подарок, — говорит он и обхватывает мое лицо ладонями, чтобы поцеловать.

— О-о-о, это так мило. Кто-то займется любовью позже, — поддразниваю я, и мой мурлыкающий кхай, кажется, соглашается. Я стаскиваю с подарка кожу и ахаю от удивления.

Это сковорода. Это не совсем то же самое, что было у меня раньше, но сделано аналогично. У нее костяная ручка, прикрепленная к квадратному куску металла, спасенному с корабля, с загнутыми вверх сторонами, образующими выступ. Ручка на моей старой сковороде была припаяна, но эта соединена и обмотана кусочком кожи, чтобы удерживать ее на месте.

— Тебе нравится? — спрашивает Пашов. — Хар-лоу говорит, что нам придется менять ручку и кожаный ремешок каждые несколько оборотов Луны, но я подумал, что это небольшая цена за то, чтобы снова сделать это для тебя.

— Это чудесно, — говорю я мечтательно, проводя рукой по поверхности. — И это снова сделает приготовление пищи намного проще. — Я бросаю на него счастливый взгляд. — Ты вспомнил?

Он кивает, на его лице застенчивое выражение.

— Это еще одно воспоминание, которое вернулось. Как только оно у меня появилось, я попросил Хар-лоу сделать тебе другую