Легенда (ЛП) - Халле Карина

— Такая хорошая ведьмочка, — бормочет Крейн, продолжая прижиматься бедрами к моим, так сильно, что, наверное, оставляет синяки. Его член с каждым разом входит все глубже, я чувствую только их, диких мужчин внутри меня. Они оба любят меня и борются за меня. Сражаются за меня.

— Уже недолго, — стонет Крейн и наклоняется все ниже, его грудь прижимается к моей, его рот накрывает мой. Он притягивает меня к себе в глубоком, опьяняющем поцелуе, который проникает в каждую клеточку моего тела, я начинаю умирать от желания большего, а мой голод становится ненасытным.

Затем он отстраняется, мокрый и грязный, кладет голову мне на плечо и начинает целовать Брома, так же крепко и неистово. Я слышу их прерывистые выдохи, тихие стоны, и кусаю Крейна за плечо, желая сохранить его частичку, ногтями впиваюсь в его гладкую мускулистую спину. Теперь мы втроем двигаемся в унисон, извиваясь в воде, как самые нечестивые создания.

Одно тело, одно бьющееся сердце, одна проклятая душа.

— Пора, — хрипло шепчет Крейн, отстраняясь настолько, чтобы обхватить меня за шею, сжимая с обеих сторон мое горло пальцами. Я смотрю на него снизу вверх, не в силах отвести взгляд от пылкой бури в его глазах. Он сжимает мою шею и начинает произносить заклинание, те же странные тихие слова, что и в предыдущем ритуале.

«Останься со мной, Кэт», — говорит Крейн у меня в голове, хотя его губы все еще шевелятся, все еще повторяют заклинание. «Останься со мной, даже если кажется, что я исчезаю».

Я пытаюсь кивнуть, но не могу. Не могу дышать. Зрение уже расплывается, появляются точки. Крейн исчезает, мир начинает ускользать от меня, легкие горят, и я начинаю паниковать.

Затем появляются руки.

Десятки рук.

Они тянутся ко мне, холодные, хватают меня за лодыжки, икры, бедра. Они впиваются своими длинными пальцами в мои ладони, предплечья, голову.

Они мертвы, и они хотят меня.

Они хотят забрать меня прямо сейчас, когда я между двумя любимыми мужчинами.

— Заставь ее кончить, красавчик.

Голос звучит откуда-то издалека, как будто он принадлежит другому времени и другому месту. Все, что я чувствую, — это холодные руки, которые хотят утащить меня в могилу, и панику от невозможности дышать, которая постепенно переходит в небытие и покой.

— Она обмякла, Крейн, — кричит другой голос. — Спаси ее, спаси.

Внезапно я чувствую сильную пощечину. Затем еще одну.

Смесь удовольствия и боли.

Кто-то хлопает меня по груди.

Я все еще жива.

Руки отпускают меня.

Холод покидает.

Смерть уходит.

Тепло разливается по моему телу.

И прямо между ног, где Бром теребит мой клитор.

Я хватаю ртом воздух, моя грудь вздымается, спина выгибается, и я смотрю в облегченное лицо Крейна, весь кислород возвращается в легкие, в вены, в клетки. Мое тело озаряется светом, и я кончаю.

— О боже! — звук вырывается из меня, оргазм поражает так сильно, что я боюсь сломать себе кости. Вода плещется вокруг нас, когда Крейн и Бром входят в меня, их движения синхронизированы, от толчков до пульса членов, они изливают в меня свое семя.

А потом все заканчивается. Бром все глубже погружается в озеро, а моя голова запрокидывается назад, наклоняясь над его плечом так, что мои волосы развеваются в воде, а Крейн опускается на нас сверху, упираясь локтями в грязь.

Мы лежим так минуту, может быть, больше, пытаясь отдышаться, и я теряюсь в ощущении их тел, прижатых по обе стороны от меня, их двух членов, все еще находящихся внутри. Я чувствую, как их семя вытекает у меня между ног, и, как и раньше, в лесу, у меня такое чувство, будто я поймала молнию в бутылку. Я никогда не чувствовала себя такой возбужденной. Никогда не чувствовала себя такой живой.

Но хоть я и чувствую, как наша коллективная энергия горит внутри нас, словно солнечный луч, знаю, что у этого союза, у этого ритуала была цель.

— Сработало? — шепчу я, глядя на клочья тумана, окутывающие луну.

Ответа нет. Крейн поднимает голову и вопросительно смотрит мне в глаза, затем смотрит мимо меня на Брома.

— Сработало? — требовательно спрашивает его Крейн.

Бром напрягается подо мной, затем двигается, его член выскальзывает наружу, и он встает, обдавая меня брызгами воды, когда я опускаюсь на спину.

Он смотрит сверху вниз на меня и Крейна.

— Нет, — прямо говорит он.

Затем направляется к берегу.

Крейн смотрит на меня, внутри него снова разгорается холодный ад, и он поднимается на ноги, следуя за Бромом. Я сажусь в воде, стараясь не обращать внимания на все эти темные фигуры, которые все еще окружают нас, и вижу, как Крейн хватает Брома за руку и резко останавливает его.

— Что значит, не сработало?

— Я сказал, что не сработало, — хмуро говорит Бром.

— Почему? — Крейн вскрикивает, вскидывая руки вверх, практически скуля. — Почему, черт возьми, если мы все сделали правильно!

— Может быть, потому, что я этого не хочу, — говорит Бром, хватает свой халат и натягивает его.

— Чего ты не хочешь?! — восклицаю я, с трудом поднимаясь на ноги и шлепая по воде в их сторону. — О чем ты говоришь? Бром, ты же знаешь, что нам нужно это сделать. Мы должны спасти тебя.

— А, возможно, вы не сможете спасти меня! — кричит Бром. — Ты когда-нибудь думал об этом, Крейн? О том, что, возможно, ты не смог бы спасти меня с самого начала, что это за пределами твоей так называемой компетенции?

Я бросаю взгляд на Крейна. Не думаю, что когда-либо видела его таким обиженным.

— Почему ты так говоришь? — мягко спрашивает Крейн.

— Потому что это правда! — Бром рычит, на его лбу вздувается вена. — Это выше твоих сил, Икабод Крейн. Ко мне привязан чертов дух, и причина, по которой он не отпускает меня, в том, что я всегда был дьявольским отродьем! Неужели ты не видишь? Неужели ты не понимаешь? Я порождение зла, и у нас наконец-то есть доказательства. Я был рожден, чтобы стать солдатом в войне демонов.

— Бром, — говорю я, и мое сердце разрывается от его слов. Я кладу ладони ему на плечи, но он просто отталкивает меня.

— Ты знаешь это, — говорит он, тяжело дыша. — Ты знаешь, что я безнадежен. Я всегда был таким. Но я знаю, что смогу достучаться до всадника. В моих жилах течет зло, но у меня нет силы. Я потомок древних ведьм, но у меня нет магии. У него она есть. Он может защитить меня, и сможет защитить вас.

Крейн пытается приблизиться к нему, растопырив ладони, как будто пытается успокоить норовистую лошадь.

— Он лжет тебе, Бром. Во что бы Гессенец ни заставлял тебя поверить, это неправда. Это то, чего они хотят. Ты нужен ковену, и они используют всадника, чтобы контролировать тебя. Что бы ты ни сделал или ни сказал, этого будет недостаточно, чтобы убедить духа перейти на твою сторону. Он связан с ними, а не с тобой.

— На этот раз, — говорит Бром с горьким смешком, качая головой. — На этот раз, Крейн, ты ничего не знаешь! Но это не имеет значения, это правда не важно. Потому что я докажу, что ты ошибаешься. Я докажу, что вы оба ошибаетесь. Ты хочешь изгнать всадника из моего тела, потому что боишься, кем я стану, когда наконец получу власть. Когда я наконец стану равным с вами обоими. Тебе нравится держать меня под своим гребаным контролем! — последнюю фразу он выкрикивает, тыча пальцем в грудь Крейна, его глаза черные и дикие. — Ты знаешь, что это правда.

Крейн потерял дар речи. Он с трудом сглатывает, вглядываясь в лицо Брома.

— У тебя всегда была власть, Бром. Над Кэт, надо мной. Ты держишь наши сердца в своих руках. Какой еще власти ты хочешь?

— Я хочу силу, способную защитить, — рычит он, глядя на меня. — Силу, способную дать отпор. Я не собираюсь отказываться от этого, не сейчас, когда на кону наши жизни. Ты можешь кричать на меня, можешь чувствовать, что тебя предали, можешь называть меня как угодно, но правда в том, что мне лучше, когда во мне живет всадник. И тебе тоже.

— Бром, — говорит Крейн, пытаясь схватить его, но Бром отмахивается от него.