Западня - Ева Гончар

галереями они перебрались в постройку, где располагалась королевская больница, и прошли через крыло с решётками на окнах, в котором Принцесса очнулась утром минувшего дня. Одна из медицинских сестёр сочувственно объяснила девушке, перед тем как ту забрали из палаты, что в этом крыле «ухаживают за больными с горячкой, кто может сам себе навредить». «Крыло для буйных… Следующая станция — Башня Безумцев!» — подумала тогда Эрика. Ночью здесь, да и во всей больнице, царили темнота и тишина; было бы легче лёгкого заблудиться, если бы не тусклые лампочки в начале и в конце каждого коридора. Не выпуская рукав Принцессы из цепких пальцев, Мангана спустился вместе с ней на подземный этаж, где свет горел гораздо ярче и четверо стражников охраняли внушительную обитую железом дверь. Один из них с подобострастной суетливостью её отпер, впуская поздних посетителей внутрь. Эрика увидела ещё один коридор, очень короткий, с тремя дверями с каждой стороны. Эти двери казались довольно хлипкими, но бледное свечение говорило о том, что на них стоит магическая защита.

Потрошитель подвёл свою спутницу к самой дальней двери слева, открыл на ней «глазок», сначала заглянул в него сам, а затем предложил посмотреть Принцессе. С сильно бьющимся сердцем она прильнула к отверстию. За дверью была унылая камера-палата, почти такая же, в какой сама Эрика провела предыдущие несколько дней, только безоконная. Феликс в серой рубахе с завязками на спине и в серых штанах сидел на койке, опустив лицо на руки и упираясь локтями в расставленные колени. На столике рядом с ним стояли две тарелки с нетронутой едой. Под рубахой просматривались очертания магического пояса, от которого сползала на пол маслянисто блестящая новая толстая цепь, другой её конец крепился к кольцу, вбитому в стену. Пыточных приспособлений видно не было, что немного успокаивало.

— Довольны, ваше высочество? — сиплым шёпотом поинтересовался возле уха Придворный Маг. — Жив-здоров ваш оборотень, не мёрзнет и не голодает. Любой заключённый полжизни отдал бы за такие условия!

Эрика не ответила, не в силах отвести взгляда от Многоликого. Она бы сейчас полжизни отдала за то, чтобы войти к нему, прижать к себе его склонённую голову, и хотя бы сказать ему, что любит его, раз ничего другого она пока не может для него сделать.

— Устраивать вам свидание не стану, не обессудьте, — продолжил Потрошитель. — Он просил меня больше вас не приводить. Не хочет почему-то, чтобы вы его видели.

— Знаю, что не хочет, — ответила Принцесса и отодвинулась от «глазка».

— Будете хорошо себя вести — станете бывать здесь каждую неделю, — пообещал Мангана. — А там посмотрим, может, я всё же как-нибудь позволю вам с ним поговорить.

Вечером следующего дня Придворный Маг явился к Принцессе в апартаменты вместе с Королём, чтобы напомнить ей ещё об одном условии договора.

Клавикорд Ирсоль Справедливой установили на столе в Манганиной гостиной. Исходившее от Инструмента сияние магии было столь сильным, что аура прочих волшебных предметов, которых было полным-полно в обиталище Придворного Мага, стала почти неразличимой. Король, у которого первый восторг от обладания Наследством уже прошёл, вспомнил о своих суевериях и забился в кресло с высокой спинкой подальше от клавикорда. Потрошитель, положив рядом с Инструментом какие-то ноты, наоборот, устроился поближе. Эрика в нерешительности остановилась посреди комнаты.

— Не медли, девочка, приступай! — из своего угла поторопил её отец.

Она шагнула вперёд, и тут к ней сам собой подкатился табурет, требовательно ткнулся краем кожаного сиденья ей под колени. Ничего не поделаешь, пришлось сесть. Подняла изукрашенную резьбой красно-коричневую крышку клавикорда и спросила:

— Что мне играть?

— Что хотите, ваше высочество, что хотите! — ёрзая от нетерпения, предложил Мангана.

— Ничего не хочу, — равнодушно ответила она.

— Идеальным вариантом была бы музыка из книги, переданной вам Хранителем, — вкрадчиво заметил колдун. — Не помните ли вы случайно, что это за музыка?

Эрика, несколько удивлённая, подняла на него глаза:

— Там не было никаких нот и названий. Разве вы не знаете? Книга не у вас?

— Нет, — поморщился Потрошитель. — Мы не нашли её ни в карманах оборотня, ни в той лачуге, где вы ночевали.

Принцесса точно помнила, что Феликс взял «Путеводитель» с собой. Помнила она и то, что указаний на музыку в книге не было. Последние слова гласили: у наследников уже есть всё, чтобы отыскать Инструмент и воспользоваться им. Но она не располагала ни идеями насчёт того, каким может быть «ключ», ни силами для разгадывания шарады, ни желанием сообщать всё это Мангане и Королю. Радуясь, что хотя бы книга избежала попадания во враждебные руки, Эрика повторила:

— Там не было никаких нот и названий, — и добавила: — Хотите — проверяйте меня в «Окне Памяти».

— В «Окне Памяти»? Что вы, ваше высочество, как можно! — деланно возмутился Придворный Маг; похоже, он поверил ей — должно быть, Феликс сказал то же самое, и уж того-то испытывали всеми доступными способами. — Что ж, тогда — вот! — и он поставил перед ней свои ноты. — Малая соната Гордано. Четырнадцать раз упомянута в дневниках Ирсоль, считается, что это была её любимая вещь.

Принцесса положила руки на клавиши. И хотя ей, в самом деле, было неважно, что именно играть и вообще удастся ли активировать магические свойства клавикорда, она испытывала немалый трепет, когда брала первые такты. Ей казалось, вот-вот грянет гром, случится что-то невероятное, такое, чего никогда и ни с кем не случалось. Но музыка лилась и лилась из-под её пальцев, глубокий чистый звук рвался наружу из полутёмной и переполненной вещами гостиной, а больше ничего не происходило.

Когда соната закончилась, на хищном лице Потрошителя читалось разочарование, впрочем, не слишком сильное. Отцовского лица Принцесса не видела; ни малейшего желания повернуться, чтобы взглянуть на него, у неё не возникло.

— Не получилось. Жаль, — прохрипел Мангана. — Что ж, ничего страшного, у меня есть другие идеи. Давайте теперь попробуем вот что…

— Как понять, что Инструмент заработал? — остановила его Эрика. — Или этого вы тоже не знаете, господин Придворный Маг?

Он отмахнулся:

— Вот уж тут ошибиться будет невозможно, — и вытащил откуда-то ещё одни ноты.

С тех пор колдун требовал, чтобы она играла для него каждый вечер, и находил для неё всё новые и новые произведения. Они были разными — старинными и современными, малоизвестными и популярными, незатейливыми и виртуозными, — но результат всегда был один и тот же. Вернее, результата не было. Потрошитель злился, чем дальше, тем сильнее, но назавтра каждый раз был одержим новой идеей, а запасы нот, похоже, у него были бесконечными. На «концертах» обычно присутствовал