Вардаэсия - Линетт Нони

— Ты сказала, что никто не может сказать нам, что мы должны чувствовать.

Воспоминание разыгралось в ярких деталях, когда Эйвен продолжил объяснять, как он пришел к осознанию того, что его убеждения были неправильными; как ему все еще не нравилось так много отдавать смертным, но он отказался от своего крестового похода против них… потому что она убедила его сделать это.

Алекс с болезненным ужасом наблюдала, как он протянул руку и нежно прижал пальцы к ее обнаженной щеке под изящной маской, которую она носила.

Она услышала коллективные вздохи своих друзей, когда стали известны причины, по которым Эйвен отказался от своей смертельной ненависти, как в его нежных действиях по отношению к ней, так и в его словах, когда сцена продолжалась.

— Эйлия, ты должна знать, как я к тебе отношусь.

Тогда и сейчас эти слова были подобны удару в живот Алекс. Ее воспоминание о себе уже начало отступать с поляны вглубь леса, а Эйвен следовал по пятам. Как будто к настоящей Алекс и ее друзьям была привязана ниточка, их тоже тянули сквозь деревья, слыша душераздирающие признания, срывающиеся с губ Эйвена.

С каждым его тихо произнесенным словом лица Алекс в воспоминаниях и реальной Алекс бледнели все больше и больше, пока, наконец, она не сказала:

— Эйвен, я не уверена…

— Я уверен, Эйлия, — прервал ее Эйвен, дотрагиваясь до ее плеч, чтобы остановить отступление. — Я никогда ни в чем в своей жизни не был так уверен.

Она явно пыталась вырваться из его хватки, но он держал крепко и продолжил:

— Подумай об этом, и ты поймешь, что я прав. Что мы правы. Пожалуйста, Эйлия, ты знаешь, что я говорю правду. Разве ты не чувствуешь то же самое?

— Черт, что за… — проклятие Джордана было прервано на полуслове, когда Д.К. толкнула его локтем, заставляя замолчать, все друзья Алекс смотрели, чтобы увидеть, что произойдет дальше.

Алекс подумала, не стошнит ли ее. Она знала, что во время паузы, во время которой Эйвен сказал ей подумать об этом, она мысленно общалась с Нийксом, спрашивая его, как лучше всего мягко отправить Эйвена. Но когда она сделала это, было еще труднее наблюдать вспышку боли, промелькнувшую на его ангельских чертах, чем в первый раз.

Его голос отдавался болью в ее ушах, когда он грубо ответил:

— Рискуя показаться эгоистичным, я этого не ожидал.

— Эйвен…

— Нет, — сказал он, поднимая руку между ними. — Просто… Просто нет.

И когда он отвернулся от нее и зашагал через лес обратно на поляну, где ему было легче вызвать Валиспас, Алекс почувствовала головокружение, наблюдая, как она, спотыкаясь, идет за ним, зная, что сейчас произойдет.

Ей хотелось закричать «СТОП!», но не на воспроизведение воспоминания… а самой себе.

Если бы только она оставила его. Если бы только она не пыталась исцелить их последние мгновения вместе в прошлом. Она вспомнила, что не хотела расставаться с ним на такой жалкой ноте… он был ее другом, и она ненавидела причинять ему боль, особенно зная, что в следующий раз, когда она увидит его, он будет пытаться убить ее.

Поэтому она пошла за ним. И когда ветка отлетела назад и ударила ее по лицу, в результате чего на щеке появился рубец с самой маленькой, самой незначительной каплей красной крови, Алекс поняла, к чему она была слепа в то время. Неподвижность тела Эйвена, мучительный огонь в его глазах… это не было связано с ее отказом. Это было связано с тем, как он увидел ее кровь и внезапно осознал, что она смертна.

А потом он исчез.

Но и Алекс с друзьями.

Потому что они больше не были в Раэлии. Вместо этого они оказались перед дворцом меярин, улицы наполнились криками, когда вооруженные Зелторы пытались успокоить тех, кто отчаянно пытался убежать.

Но крики — это не все, чем были заполнены улицы. Потому что, как и в первый раз, Алекс снова пришлось стать свидетелем последствий резни Эйвена.

Вот они, все шестеро людей, которых он пригласил на вечеринку — в качестве подарка для нее — лежали в лужах собственной крови.

Когда Алекс-воспоминание опустилась на колени рядом с Бенси, ее серебряное платье окрасилось в красный цвет, настоящая Алекс услышала, как у нее за спиной кого-то вырвало, и этот звук заставил желчь подступить к ее собственному горлу. Но все же она знала, что худшее еще впереди. И, после просмотра момента, когда ей стало известно о невиновности Нийкса, и она попыталась освободить его от их уз, ей пришлось снова пережить смену сцены, когда она превратилась в хаос в тронном зале.

Рока и Астоф лежали на земле. А Эйвен…

Эйвен стоял над ними, с его меча капала серебристая кровь, его глаза пылали ненавистью, когда он смотрел на Алекс.

— Ты! — заорал он. — Ты сделала это!

Он продолжал кричать на нее, изливать свою возродившуюся ненависть к смертным, обвинять своего отца и брата в том, что они не слушали его, в том, что они предали его. Пока, наконец…

— Я влюбился в тебя! — закричал он, его взгляд был опустошен. — Я на самом деле думал…

Сдавленный звук, который он издал, вызвал слезы на глазах Алекс. Все… все было по ее вине.

— Эйвен…

— Закрой свой рот, человек! — прорычал он. — Единственный способ гарантировать, что наш славный город останется свободным от вашей заразы, если я сяду на трон. — Используя меч, он указал на Астофа и Рока, оба все еще истекали кровью на земле. — Они должны умереть. Ради Мейи я сделаю то, что было необходимо.

И когда он взмахнул мечом, чтобы убить Рока, а Алекс прыгнула вперед, чтобы перехватить, она оцепеневшими глазами наблюдала за тем, как разыгрывалась остальная часть сцены, пока он не проткнул ее клинком, вызвав вздохи у ее друзей и еще один приступ рвоты у Д.К., прежде чем произнести свои последние осуждающие слова:

— Клянусь звездами, что ты и другие, убитые сегодня ночью, будете первыми из многих. В этом я даю тебе слово.

Затем он вырвал Аэнару из ее живота, вспышка фантомной боли пронзила ее живот, когда сцена наконец-то… наконец-то… исчезла вокруг них.

Но они еще не закончили.

Вместо этого то, что произошло дальше, было еще хуже: Врата с совершенными подробностями раскрыли кошмарное видение будущего, которое Библиотека показала ей, пока она была в прошлом.

Она видела, как горит Трюллин, как люди бегут по улицам, взывая о помощи.

Она видела Астофа и Рока мертвыми, а Эйвен стоял над ними, чтобы