Обретая себя - Екатерина Котова

Далл проводил девушку взглядом, зная, что несмотря на отказ, деваться ей было некуда. Затем он повернул голову и отсалютировал улыбкой Рейдару, читая по губам угрозу. Его это только позабавило. Коэн нашел еще одну фигуру в зале, чье внимание он неизбежно привлек. Торгнир Тове прожег в нем холодную дыру со своего почетного места в первом ряду.

* * *

Эверис Мирана Фэлс

Нужно было как-то успокоиться, взять себя в руки. Меня потряхивало от того, что только что произошло. Хотелось надавать ему по лицу кулаками, ногами, врезать головой. Что на уме у Далла, одному Единому было известно! И как же меня злила эта его вседозволенность! Вдобавок ко всему тут же вспомнился эпизод из прошлого.

Воспоминание:

Мягкое полуденное солнце заливало огромный холл академии. Косые лучи проникали в высокие арочные окна, выгоняя студентов на лужайки погожего дня. У меня тоже имелись планы, но посыльный перехватил мое рвение покинуть родные стены альма-матер прямо у выхода из Даркмурта.

— Росса Риверская? — спросил долговязый мужчина лет пятидесяти в идеально скроенном коричневом костюме. Он был похож на фарансийца. Только они носили такие странно выбритые тонкие усики над верхней губой. Я посмотрела за его плечо. На подъездной дороге виднелся дорогущий экипаж с гербом знаменитого модного дома.

— Да. — я расстегнула жакет в угоду теплой погоде и собиралась прогуляться до лаборатории Ревенсона.

— Это вам. — красивый конверт с вензелем «Л» на сургуче лег в мою руку, а объёмистая коробка в дорогой обертке была поставлена мною на пол под укоризненное поджатие губ мужчины. Похоже он являлся кем-то вроде конферансье в доме мод госпожи Леман.

Вскрыла письмо и крепко выругалась (про себя, конечно же), поскольку маменька именно сегодня решила устроить ужин в «Лисе и Льве», который стал традиционным последние полгода. По ее словам, «мы слишком мало видимся» и пока я учусь, надо навёрстывать упущенное. Какая птица ее клюнула в голову, что нужно каждый месяц откушивать с дочерью в преотвратной ресторации, не знаю, но письма приходили каждый раз. Я пробовала один раз отвертеться, но она крыла мои отмазки тем, что даже граф находил для меня время. Видимо тоже натасканный на мысль, что с падчерицей необходимо выстраивать отношения.

Ливана предположила, что в столице стали модны открытые слушания доктора психологии Эрана Энримора. Профессор был любим самим императором и получил вольную на общественную деятельность всеобщего просвещения. Это прекрасно! Но кто, скажите мне, просил вкладывать мудрые мысли, ставшие навязчивой идеей, в голову моей матушке, когда у меня выпускной год!?

Доскакав до комнаты, я с раздражением обнаружила на ручке запечатанную записку с коротким содержанием:

«Эв, нужна комната.

Люблю, целую!

Л. М.»

Похоже к эртонке приехал Маккелан, и они не пожелали снять комнату в местной гостишке. Вот муты! Ладно, что это я, в самом деле? Просто завидую. Фыркнула и быстро сообразив за уборную, я метнулась было туда. Но не тут-то было. Ее оккупировали девчонки с факультета целителей, у которых всем потоком Гариф принимал первый зачет по физической подготовке. По их злым, измученным лицам, я поняла, что туда и вовсе не следует соваться.

Идея пришла мгновенна и в профессорский кабинет, от которого у меня был собственный ключ, я влетела с чувством привилегий. Должны же быть преференции у помощника преподавателя.

Я никогда особо не злоупотребляла, выпавшей долей, но когда-то стоило было начать. Почему не сейчас? Вряд ли магистр расстроится, узнай, что я воспользовалась кабинетом в столь нужной женщине ситуации.

Провернув ключ, я проникла в комнату, которая стала для меня вторым местом работы и смело поставила ношу на низкий столик. Достала изящные туфли лодочки и бархатную коробочку, что лежала сверху на хрусткой бумаге, в которую было завернуто платье. Открыла платяные дверки шкафа и, прошуршав надушенным пергаментом, повесила дымчатого цвета наряд с серебристой вышивкой по лифу. Мда… Ну и выбор, однако. Через десять минут, когда я затянула корсет и надела верхний слой наряда, то невольно скуксилась и покачала головой. Ну, матушка! Что затеяла на этот раз?

Платье было весьма провокационным. Длина то до щиколоток и рукава есть, правда узкие, а вот вырез, по мне, слишком уж откровенный, уходил в практически открытые плечи с эффектом: «вроде и на плечах, а вроде и нет».

Звук, закрывшейся двери, вспугнул во мне приступ снобизма старой матроны, и встретившись глазами с профессором, я вежливо ему кивнула.

— Добрый день! — застигнутая на моменте осознания проблемы, которую мне уготовила матушка, я постаралась придать голосу уверенности.

— Еще раз. — он держал стопку папок в одной руке и портфель в другой. Окинул развороченную коробку и меня слегка удивленным взглядом, задержавшись на части, что по задумке леди Шерлиз, должна была производить на кого-то именно такой вот ошеломляющий эффект. — Решила превратить мой кабинет в будуар? — Но Далл не был бы собой, если бы позволил истинным чувствам взять верх и через мгновение он вернул себе привычное выражение лица, иронисно выгнул бровь и бухнул папки с ридикюлем на стол.

— Выгоняете? — парировала я, безуспешно пытаясь дотянуться до верхнего ряда пуговиц.

— Разве я сказал «пошла вон, нахалка»? — уголок рта дернулся в подобие улыбки, и я поняла, что бури не будет. А мужчина стал выуживать дополнительные бумаги из портфеля.

— Вы сама тактичность. — продолжила я потуги и сдула непослушную прядь со лба.

— Тогда не стану спрашивать для кого… это. — он красноречиво указал бумагой на наряд и запнувшись о мою неестественно раскоряченную руку приказал:

— Иди сюда. — от его слов у меня странно засосало под ложечкой от неловкости. Что-то как-то запоздало. Я помедлила и все же решила проявить упорство дальше.

— Да все в порядке. Сейчас справлюсь. — поспешила и, кажется, вдела не в назначенные петли несколько пуговиц. Вот морлок!

И он, видя мои смятения и упорство, закатил глаза и подошел сам. — Давай. — теплые пальцы коснулись не прикрытой спины, отчего я вздрогнула, и очень сноровисто застегнули маленьких «негодниц» в правильные петли. — Но запомни — это разовая акция, в камеристки я к тебе не нанимался. — пробурчал он и добавил, смачно выделив титул: — графиня Риверская.

— У вас талант, профессор. — подыграла ему и улыбнулась. Ощущение столь высокопоставленного лица, застегивающего женское платье, было странным и острым.

— Когда будет не чем зарабатывать на жизнь обязательно вспомню твою хвальбу. — иронично отозвался он, и мы оба улыбнулись нелепой мысли, понимая, что этого не случится никогда.

Он закончил вдвое быстрее, а может и втрое, если бы это делала я.

— Ты наглеешь. — посмотрел он на меня в