Наследница (СИ) - Екатерина Белова

поднять себя с постели и, хромая, ринулась к настойкам и лекарствам, которые хранил Тихий квартал в немыслимом количестве.

На полках гнездились настойки с весьма спорными названиями. Синий клык, Бодрость Ока орла, Танец отражённого лотоса. Она с трудом представляла, что можно лечить с помощью Танца отражённого лотоса. Но пара пузырьков заслужили своё доверие с помощью краткой аннотации.

К вывиху она примеривалась то так, то эдак, но оставляла на потом. Пока не заметила, что от вывиха не осталось и следа.

— Приятные последствия змеиной регенерации, — пояснил Абаль. — Я ещё и не такое могу.

Да. Ясмин слышала, что может и почему. Она механически вчитывается в этикетки лекарств, но думают не об этом. Думает, что такое не лечится. Все лечится, а прошлое — нет. Не лечится нелюбовь отца, не лечатся иглы, которые загоняли под кожу, не лечится скальпель, занесённый любимым человеком.

В Абаля она влила настойку Боргуса Цинверо, который описывался, как первая помощь по окончании боя. Мол, проверяет внутренние органы на предмет повреждений.

И, наверное, настойка подействовала.

К пяти утра Абаль выглядел, скорее, цветущей розой, чем пациентом клиники.

Завтракать они уселись в шесть утра, хотя это нарушало все принципы здорового питания.

— Я страшно голоден, — пожаловался Абаль.

— Я умею делать яичницу, — с готовностью согласилась Ясмин.

Она решила не рассказывать, что это ее коронное и единственное блюдо. Готовила она так себе, к тому же пересаливала.

У Ясмин была целая армия вопросов, но она оттягивала момент просветления, как могла. Нравится ли ему яичница (а кому нет, милая Ясмин?). Подсолить? Ни в коем случае. Где-нибудь болит? Ужасно, в области сердца — чуть левее, чуть ближе, по сказкам твоего мира, поцелуй должен облегчить страдания.

Чем дальше они дурачились, тем страшнее виделось ей будущее. До этого момента Ясмин не приходило в голову, что отказаться от Абаля — самый простой путь. Остаться с ним…

Остаться с ним, значило ступить на скользкую, мокрую от крови и разбитых чужих судеб дорогу. И замуж она будет выходить не только за Абаля, но и за всех его демонов. У неё-то демонов куда меньше. У неё вообще нет демонов. Так, штуки две. Даже не демоны, а мелкие бесенята, которые положены каждой уважающей себя леди. Или нет — госпоже.

— Ты ведь стал главой тотема Спиреи? — спросила она с сожалением.

Нарушать едва разгоревшееся мирное утро не хотелось, но не все родились сыновьями Примула. Кое-кому надо на работу и как можно раньше. Кое-кого ждёт скандал с тотемом Таволги. А информация… Информации много не бывает.

— Конечно, — и поймав ее непонимающий взгляд, дополнил: — Я превосхожу Примула грубой силой, даже без учета техники атак.

— А… Он разозлился?

Абаль расхохотался.

— Яса, он принудил меня взять на себя заботу о тотеме. Это просто приказ. Взять власть в тотеме можно двумя способами, если умирает предыдущий глава, и если глава добровольно отказывается от главенства.

— Примул сделал тебя главой? Но зачем? Разве он не теряет влияние на твою волю?

Абаль отодвинул тарелку и взял ее руки в свои. Серьезно заглянул в лицо.

— Он сумасшедший, Яс. Вся его жизнь нацелена на удержание власти над Вардой и на процветание Спиреи. Я — идеальное оружие, новый Примул, на мне пять клятв, и мне некуда бежать. Поэтому… Просто ты должна знать. Я скован. Однажды — скоро — я стану Примулом и дам богам Спиреи процветание, которого они так жаждут.

Пять клятв против парочки бесенят. Зато он называет ее «Ясой» и ест ее яичницу.

— Ты делаешь мне предложение? — Ясмин лукаво заглянула ему в лицо.

— Нет! — и не успела она возмутиться, как он коснулся пальцем ее губ. — Я сделаю предложение по всем правилам, в месяц Мирта, в свадебном саду, когда закончу операцию в Чернотайе. А теперь я имею право на встречный вопрос?

Ясмин, все ещё улыбаясь, кивнула.

— Он тебе не понравится.

Она кивнула ещё раз, но улыбнулась уже натянуто. Он хочет спросить ее о мастере Файоне, Ясмин знала это наверняка. Чуяла, как волк заячью кровь. И тогда утро резко подурнеет.

— Но об этом все равно придётся поговорить, понимаешь? Мы не можем сделать, что вчерашнего боя не было… Это давно началось?

Абаль не пояснил, но она поняла.

— В ее семнадцать. И продолжалось все это время… Можно я не буду рассказывать подробности? — он смотрел на Ясмин не отрываясь. — Он менял ее память с помощью сети, а, может, и эмоциональный фон, вот как ты сейчас мой. Почему ты не помог ей, Аль?

Ясмин не хотела, чтобы это прозвучало, как упрёк, но оно именно так и прозвучало. Абаль вертел в руках вилку, волосы лежал единым полотном на плече и подрагивали от утреннего ветра.

— Это когда Ясмин поссорилась с мастером Белого цветка? — он не спрашивал, но Ясмин все равно кивнула. — Я не знал. Меня не был полгода, и это был последний эксперимент моего отца и мастера Файона. Я чудом остался жив, — ох криво усмехнулся, и снова спрятал взгляд за стрелы ресниц. Усмешка не шла ему, но неожиданно превращала мужчину в глянцевой обложки в несовершенного, но очень живого и уязвимого человека. Ясмин уставилась на него, словно заколдованная. — Выбрался из их бережной опеки только оставив в исследовательской половину днк и пять клятв. Но я буду не лгать. Если бы я знал… Знал, что делает Файон с Ясмин, я бы не