Полузвери (СИ) - Ксения Анатольевна Татьмянина

дополнительные следящие, наложила ладонь на губы Нольда. Если устройство — прослушка, он не должен был ничего произнести, ни слова! Зря торопилась — кожа Нольда вокруг губ была холодная и влажная, он взмок и давился спазмом, передавившим горло. Челюсть ему свело, шея напряглась и кадык ходил вверх-вниз, сглатывая пустоту, — и так бы ничего не сказал.

Приотпустив губы, прикоснулась пальцем поперек, обрисовывая на них знак «молчи», и собиралась убрать руку. Нольд не дал — прижал всю ладонь обратно и задышал будто в кислородную маску. Жадно и глубоко… если Валери уже подключилась… да пусть что угодно думает! Нольда отпускало, челюсть и шея расслабились. Через пару минут он поцеловал мне пальцы и кивнул.

Молча завел машину, выехал из двора обратно к потоку улицы и рванул к центру — там легче всего скинуть слежку. А она точно была! Если это маячок — скрыться будет невозможно, только выиграть время и сбежать в миг визуальной потери… Нольд, кажется, это и задумал — гнал. Проскакивал светофоры на последних секундах, на пределах дозволенной скорости — но и того много! Дворники едва справлялись, раскидывая потоки дождя и давая обзор — все тонуло во влаге и огнях, и мы были как рыба в речном потоке, только скорость и лавировка между железными боками редкого транспорта. Тучами пригнуло к земле, молнии сверкали вспышками — еще немного и разряды накроют самый центр столицы.

Мы свернули, меняя дорогу, и внезапно машина влетела, как в грот, в спуск подземной стоянки. Что за здание — рассмотреть не успела. Нольд ударил по тормозам, и распахнул дверь. Протянул мне руку:

— Ты хочешь Ивара, ты его получишь!

Если его слышат, это отличная обманка тому, с чего вдруг он изменил планам идти домой, а снова сел за руль и поспешно уехал.

Я протиснулась обратно, и вышла через водительскую сторону. Ощупала карманы пиджака, не выронила ничего из содержимого? И снова накинула на плечи. Быстрым шагом Нольд повел меня в сторону другого выезда — скорее за поворот, чтобы преследователи, если сунутся, не успели увидеть, что он не один. Но я не успевала.

— Извини, юбка сковывает. Сейчас.

Подобрала подол и рванула за край. Нольд помог, перехватил ткань и разодрал по шву одним движением, оголив ногу до середины бедра. Теперь и бежать можно!

Балетки раскисли, одежда напиталась водой, отяжелела и прилипла к телу, и бег не разогревал настолько, чтобы перебороть холод, дождь ледяной — мы остановились минут через пять, когда нас укрыли от людей два громадных комплекса — торговый и развлекательные центры. Со стороны служебных площадок для разгрузки и погрузки почти не было машин и служащих, и мы пролетели незамеченными до самого торца. Нольду дождь помог — смывал неприятные запахи от Валери.

— Сейчас, Ева, тут ночной кинотеатр, стоянка такси открыта до часу, уедем.

Он встряхнул головой и стянул с себя рубашку. Выбросил ее тут же в контейнер для отходов. На несколько секунд подставился под плотный сток с козырька, как под душ.

Я смотрела на Нольда и глаз не могла оторвать — до какого безумия он был красив в эту минуту! Полуголый, мокрый, по-звериному мощный и подвижный в каждом изгибе тела. Я задохнулась… гроза полыхнула над головой, заливала струями, а меня проняло от ощущения его чистоты которая опять проявилась без всякого замкнутого пространства. Даже показалось, что парок изо рта — эффект от его морозности. Но Нольд тоже дышал заметно отдавая тепло. Летний ливень севера — это не южная приятная прохлада.

Водитель такси ничего не сказал на то, что с нас вода ручьем, и сиденья промочим. Нольд сунулся в карманы пиджака на мне, достал карточки и отдал сразу три:

— В Ботанический.

Я шепнула:

— Мы к Фортену?

— Да. Пока — это лучшее место. У него все здание снято, и часть переделано под апартаменты. Для тех из вас, кому вдруг понадобится помощь и укрытие на время. Я был у него сегодня — Фортен щепетилен к чистоте, что меня порадовало, — не как в гостинице или на непонятно каком съеме. И тебя там оставить — надежно.

— Только не вздумай запереть. Я с тобой, пока есть возможность, прятаться не буду! Против врагов — вместе, и никак иначе.

— Выбрал же вольную… Хорошо, Ева. Но запомни — когда прикажу по-настоящему, ты не посмеешь меня ослушаться, и беречь себя будешь. Останешься там, где надо, и так долго, как надо.

Глава двадцать четвертая

Выйдя у начала улицы, дальше побежали пешком. Нольд домофон не набирал, открыл уже ключом, и код на студии внизу набрал быстро. Мы прошли через съемочную залу, всю темную и тихую — будто на самом деле сразу попав в убежище от непогоды и от прочих бурь. Нольд вел меня за руку за собой, ориентируясь почти что в темноте и коридорчиком вывел к другой части этажа, к комнатам.

— Переодеться только не во что.

Застряли у порога, чтобы не налить лишнего на тонкие циновки. При свете едва не ахнула от красоты «каморки». Маленькая комнатка, но настолько уютная и по-хорошему пустая, что казалась просторной и светлой, без окон, но с большим зеркалом, визуально расширяющим пространство. Лампа не под потолком, а точечно по уголкам и рядом с кроватью… настоящей широкой кроватью!

— Сейчас умру, как хочется лечь!

— Раздевайся. Ванна за ширмой.

Да, я сначала приняла обшитую панелями стену напротив за интерьерное решение. А оказалось — до самого потолка перегородка с боковым ходом в санузел. Скинула балетки, стянула прилипшее платье.

— Иди быстрее, а то не успеешь…

Нольд отвернулся, но взглядом все равно попал под зеркало и мое отражение. Я тоже увидела — как его глаза блеснули голубым. Дело не в грязи, он хотел дать мне передохнуть и отогреться, силой воли удерживаясь от желания наброситься. Так по-человечески чутко.

Я его обняла и заскользила руками по мокрым плечам. Нольд весь был сырым и холодным, кожа в льдистых каплях, будто в изморози, а меня пробило на резкий жар, словно регенерат включил в каждой клеточке тела по искре.

До кровати два шага, а не добрались.

Минуты спустя я лежала на циновках, словно на жестком и раскаленном песке побережья. И наслаждалась тем, как Нольд по-звериному ластился носом и губами к уху и шее, что щекотало и пьянило чувствами так сильно, как ни одно вино не могло! Отпускать