Замуж за незнакомца - Теона Рэй

Элдервике любую лавку, в которой товар стоит прямо на улице, ограбят в два счета. Их и так нередко грабят, но с улицы тащить проще и быстрее.

Я сглотнула слюну, проходя мимо булочной: десять часов, проведенные в дороге, давали о себе знать голодом. Я спешила к маме и не могла задерживаться, но желудок так громко заурчал, что я устыдилась. Миловидная девушка в цветастом платье подала мне булочку с корицей и карамелью на бумажной тарелочке – такую посуду я видела впервые и даже не знала, что с ней делать. Выбрасывать жалко, помыть никак, да и незачем. Булочку я съела, а тарелку так и тащила с собой в руках, игнорируя мусорные баки.

Шум на улицах стоял вовсе не из-за горластых торговцев. Здесь повсюду носились счастливые дети и заливисто смеялись девушки, нисколько не стесняясь. Им полагалось прикрывать рот веером или ладонью и тихонько хихикать, но в Ильнюсе, похоже, совсем другие правила. Я со вздохом подавила в себе зависть к свободным от чужого мнения девушкам – им повезло родиться в городе, далеком от столицы. Хотя не так уж далеко он находится, но по ощущениям я словно попала в другой мир, вырвавшись из туманного, холодного городка в яркий и солнечный.

Я несколько раз спрашивала у прохожих, как найти нужную мне улицу, и все они отправляли меня не туда. Когда сухопарая подслеповатая старушка уверенно махнула в сторону арки между домами и сказала, что потом нужно повернуть направо, я послушалась и двинулась по указанному маршруту.

Когда я поняла, что заблудилась, спросила дорогу у торговца яблоками в карамели. С яблоком на палочке, от которого я не могла отвести взгляд и не купить, я зашагала в обратную сторону, как и сказал торговец. Немного подумав, вернулась, купила еще яблок. Хотелось прийти в гости с гостинцами, порадовать Лию и маму.

Несмотря на усталость от долгой поездки и блуждания по улочкам, я все равно замечала красоту городка. На лице сама собой появлялась улыбка при виде ажурных ставен на окнах, отблеска солнца в витражах, жирных ленивых котиков на тротуарах – в Элдервике не встретишь уличного кота с довольной мордочкой, только тощих, блохастых, роющихся в мусорных баках.

Я обошла несколько улиц, но так и не заприметила ничего отдаленно напоминающего трущобы. Мне-то думалось, старый дом Лии располагается на самой окраине, где-то, где из дома в сумерках и шагу ступить страшно. Даже странно, почему Лия уехала из жизнерадостного Ильнюса, предпочтя ему серый, убогий Элдервик? Да еще и в работный дом попала. Ей повезло, что она нашла место в доме моего отца, а не где-нибудь на стройке за гроши. Думала, что в столице ей будет лучше? Ну нельзя же быть такой наивной. Что может быть лучше чистого, светлого провинциального городка?

Я отыскала взглядом адресную табличку на ближайшем здании, сверилась с адресом в письме от детектива. Улица та же, а вот до дома Лии нужно пройти еще немного.

Чем ближе я подходила к нему, тем короче становились мои шаги, а сердце билось все быстрее. Ну вот зайду я, и что скажу? Если мама не хочет меня видеть, то что? Она, конечно, обещала выкупить меня из борделя, тогда еще, когда сбегала, но с тех пор от нее ни весточки. Думаю, если бы она писала, то передала бы письмо через мистера Лота, а он бы меня уж нашел.

Дом Лии был таким же сказочным, как и все остальные: с белыми ставнями, ярким розово-зеленым фасадом и красной черепичной крышей. Только цветы на балконе не росли, но оно и понятно: Лия много лет прожила в Элдервике и за жилищем, наверное, никто не следил.

Из приоткрытого окна тянуло ароматом выпечки, тушеного мяса, блинов. Лия находила утешение в готовке, и на нашем столе к приему пищи, будь то завтрак, обед или ужин, часто стояло по меньшей мере три, а то и четыре блюда.

Воспоминания о былом вызвали во мне тоску. Я стояла у крыльца, не решаясь ни постучать в дверь, ни вернуться на вокзал, чтобы уехать домой. Не понимала, что мне делать, вертела в руках пакетик с карамельными яблоками, переминалась с ноги на ногу. Мне жутко хотелось встретиться с мамой и поговорить, посидеть за чашкой чая, как раньше, обсудить последние новости. Но в то же время в душе теплилась обида.

Я так погрузилась в свои мысли, что не услышала, как скрипнула дверь.

– Атали? – Лия меня словно не узнала, хотя не виделись мы всего полторы недели. Не такой уж долгий срок, чтобы забыть лицо той, с кем дружила последние годы.

Лия, одетая в цветастое платье, стискивала в руках кухонное полотенце. От нее пахло едой, домом и уютом – по-другому, не так, как раньше. В печальных глазах мелькнуло и пропало удивление. Лия нервно поправила выбившийся из-под алой повязки светлый локон.

– Ой, что это я, – опомнилась подруга, – проходи же скорее! Ты ошарашила меня, не подумай, что я не рада тебя видеть. Но как? Как ты меня нашла?

– Мама у тебя? – спросила я, игнорируя вопрос. Не рассказывать же о детективе, ни к чему это.

– Она спит. – Оживленный, теплый голос Лии стал резким и холодным. – Хорошо, что ты приехала.

Лия поспешила к плите, принялась помешивать мясо в котелке, а я осмотрелась. В небольшой гостиной с лестницей, ведущей наверх, стояли диван и низкий столик, сразу слева была и кухня, не отделенная ничем. Вся мебель оказалась старой и потрепанной, но выглядела мило. На диване лежали зеленые вязаные подушки, такой же плед, на полу разноцветный ковер с множеством потертостей. Повсюду на стенах висели книжные полки, среди томов – фарфоровые статуэтки, искусственные цветы и гербарии под стеклом. С потолка свисал искусственный вьюн, оплетал весь угол у окна, где стоял стол и четыре стула.

– Садись за стол, обед почти готов. – Лия увидела, что я не спешу пройти в дом. – Голодная, поди? Ехать-то сюда долго.

– Долго, – подтвердила я. Положила пакет с яблоками и бумажную тарелочку на стол и села, продолжая разглядывать убранство. – У тебя очень красивый дом.

– Спасибо. – Лия улыбнулась, отложила лопатку и потянулась к духовому шкафу. – Он остался мне от родителей, когда они погибли. После их смерти я ни разу здесь не бывала, никак не могла свыкнуться с мыслью, что все комнаты теперь пусты. Вещи родителей до сих пор на своих местах, я их не трогала, как, например, вон тот плащ на вешалке у выхода.

Она