Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

Чашка упала на пол, а находившиеся в комнате замерли, шокированные. Старый управляющий, ответственный за урегулирование подобных ситуаций, тут же бухнулся на колени, вытирая пот со лба и каясь:

– Я не… не знал, что ваше высочество почтит нас своим присутствием. Этот… этот старый слуга…

Фэнцзю спокойно вытерла рукавом суп с лица и оборвала его:

– В чем дело?

Хорошо обученные слуги проворно подскочили к ней быстро и бесшумно. Кто-то подал ей платок, кто-то смел осколки.

Старый управляющий вздрогнул и поспешно ответил:

– Господин Шэнь Е так напился этим вечером. Этот ничтожный старик не мог уйти, чтобы доложить вам. Я боялся, что вы забеспокоитесь, если от меня не будет вестей, поэтому велел Цюйшэну вам доложиться. Не хотел вас тревожить, этот старый слуга заслуживает десять тысяч смертей…

Только сейчас Фэнцзю увидела лежащего в постели Шэнь Е.

Кровать окружали слуги. Кто-то сидел на полу и, казалось, сидел там до ее прихода; кто-то убирал осколки разбитой фарфоровой лампы с пола; кто-то принес новую пиалу с отваром для Шэнь Е.

Так Шэнь Е напился. Ну, напился, и ладно, пустяк. Будь она Фэнцзю, она бы бросила платок, которым вытирала лицо, и ушла.

Но теперь она была Аланьжэ.

Аланьжэ, которая очень заботилась о Шэнь Е. Один его хмурый взгляд надолго ввергал ее в беспокойство, и она тут же садилась писать письмо, чтобы утешить его и осчастливить. Напившийся Шэнь Е для нее отнюдь не пустяк.

Старый управляющий взглянул на выражение ее лица и осторожно сказал:

– Поскольку господин Шэнь Е пьян, настроение его… несколько неустойчиво. Ваше высочество… ваше высочество, если вы здесь останетесь, точно поранитесь. Меня одного тут хватит. Может, вы выйдете и отдохнете снаружи?

Фэнцзю оценила сложившуюся ситуацию. Будь она Аланьжэ, то сейчас ее бы так и снедала тревога. Придя к такому выводу, она тут же подбавила беспокойства в голос и воскликнула:

– Как это выйти? Я пришла его навестить, но он сейчас так напился, как я могу спокойно его оставить?

С этими словами, не дожидаясь ничьего ответа, она поднесла руки к груди и потерла, будто ей стало трудно дышать.

Выслушав ее, старый управляющий, кажется, понял, что она хотела сказать. Набравшись храбрости, он поднялся, помог ей сесть на стул рядом и заверил:

– Хотя господин пьян, он довольно спокоен. Просто, когда мы пытаемся напоить его супом от похмелья, он немного сопротивляется. В начале некоторые слуги неосторожно приблизились, и господин разбил пиалу. И продолжает их бить. Даже не знаю, сколько сейчас их разбито… Эх…

Пока он говорил, разбилась еще одна фарфоровая пиала. Две служанки и слуга присели на корточки перед кроватью Шэнь Е. Одна женщина уже привычно сметала осколки, другая протягивала жрецу еще одну миску с супом, а сильный слуга подошел, чтобы помешать Шэнь Е снова ее опрокинуть.

В это время, чтобы показать свою снисходительность и привязанность к Шэнь Е, Фэнцзю как можно естественнее сказала:

– Если он хочет разбить их, пусть разбивает. Зачем ты его останавливаешь?

Слуга отдернул руку, как от огня. На лице старого управляющего проступило одновременно несчастное и печальное выражение.

– Ваше высочество, возможно, не знает, но все фарфоровые изделия, которые разбил господин, – из дворца, высшего сорта. Чаша, которую он только что расколотил, стоила по меньшей мере десять жемчужин Ночи…

Сердце Фэнцзю кровью облилось, но она должна была показать, что благоволит Шэнь Е, так что процедила, идя на сделку с совестью:

– Ха-ха, то-то же, когда их бьешь, они так приятно звучат.

Управляющий посмотрел на нее и, казалось, в своем прозрении преисполнился еще сильнее.

Заботливая служанка поспешно скрутила горячий платок, смоченный в целебном отваре, чтобы приложить его к покрасневшему лбу Фэнцзю.

Внезапно Шэнь Е, лежавший на постели, подал голос:

– Пусть они все уйдут.

Веки Фэнцзю дрогнули. Эти слова прозвучали совершенно трезво.

Все слуги и служанки повернулись к ней. Под прицелом стольких глаз Фэнцзю немедленно бросила платок на пол и в два-три шага оказалась у кровати, где тут же с беспокойством принялась нести всякую чепуху:

– Тебе получше?

Старый управляющий велел слугам удалиться во внешний зал и ждать, а сам остановился снаружи за углом на случай, если у Фэнцзю возникнут для него какие-нибудь указания.

Шэнь Е открыл глаза и посмотрел на нее. Фэнцзю впервые видела, чтобы кто-то напивался до такой смертельной белизны. Хотя его голос звучал ровно, взгляд мужчины оставался затуманенным. Похоже, он и правда был очень-очень пьян.

Шэнь Е долго смотрел на нее, а потом наконец заговорил:

– Я знал, что это место уже не будет таким, как раньше, что многое изменится. Но пока ее тело здесь, совсем не важно, насколько все поменяется. Даже к лучшему, если все будет не как прежде, тогда я не…

Он не договорил, казалось, пытался что-то сдержать. В его голосе слышалась огромная боль.

– Но тело – это всего лишь тело. Как оно могло написать письмо? Нет, лучше бы письма не было, лучше…

Он взял ее за руку, затем отпустил, словно в изнеможении.

– Ты не должна быть ею. Ты не можешь быть ею.

Затем спустя очень долгое время сказал:

– Ты действительно не она.

От этих слов Фэнцзю растерялась. Потом тихо спросила у него:

– Кем, по-твоему, я не должна быть?

Шэнь Е уставился на полог кровати, но ничего не ответил. Его лицо было ужасно красивым, ужасно холодным и ужасно ошеломленным.

– Однажды я сказал ей, – хрипло начал он, – что мы много кем можем стать друг другу. Незнакомцами, врагами, заклятыми врагами и кем-нибудь еще, но только не возлюбленными. Она рассмеялась. Скажи, над чем она смеялась?

Фэнцзю довольно долго молчала.

– Может, ты слишком круто завернул?

Шэнь Е никак ей не ответил. Вместо этого он пристально посмотрел на нее со сдерживаемой болью в изумленных глазах. Спустя время он улыбнулся:

– Ты сказала, что, возможно, дразнишь меня, а возможно, любишь. Но ты ведь имела в виду последнее, правда?

Случайная радость в океане его боли расцвела подобно редчайшей белой паучьей лилии.

Фэнцзю наконец поняла, почему Аланьжэ влюбилась в Шэнь Е. Господин жрец действительно был хорош собой. Некоторое время она молчала, не зная, что ему ответить, затем все-таки сказала:

– Эм, ладно.

Шэнь Е, очевидно, не понимал, о чем она говорит. Она и сама не понимала. На ум ей пришли рассказы Су Мое о прошлом, ее сердце бешено колотилось, в голове царил сумбур. Увидев, что Шэнь Е, помедлив, собирается что-то ей сказать, она не сдержала охватившего ее раздражения и ударила его