Аромагия. Книга 1 - Анна Орлова

Таковы правила игры: независимо от истинных чувств и поступков на такие предположения следует высказать возмущение. Жена полковника вне подозрений…

С инспектора разом слетело игривое веселье, словно пушистые семена одуванчика, подхваченные ветерком.

– Голубушка, я вовсе не хотел вас смутить! – заверил он совершенно серьезно. – Вы одна из самых достойных женщин, которых я знаю. Но вам стоит поостеречься, чтобы не навлечь на себя неприятности. Простите старика за вольность.

От него пахло хлебом – искренностью.

– Благодарю вас, инспектор! – ответила я, чуть наклонив голову.

Обмен любезностями прервал стук в дверь. Вошедшая домоправительница прямо пылала от негодования и всепобеждающей уверенности в своей правоте.

– Доктор сказал, это глазные капли! – выпалила она с порога. – Кто-то их украл и подлил госпоже!

– М-да, – протянул инспектор, потирая переносицу. – Мужу надоело ждать наследства?

Любопытно, заметил он хитринку в ее взгляде?

– Позвольте задать вам несколько вопросов? – вмешалась я.

– Конечно! – Она величественно склонила покрытую чепцом голову. Как будто фрегат качнул парусами.

– Почему вы послали именно за мной? Ведь ни вы, ни ваша хозяйка никогда ко мне не обращались.

– О, – несколько растерянно протянула она. – Понимаете, моя кузина рассказывала о вас. Она служит госпоже Мундисе. Ну, про то дело с мышьяком.

На последних словах она понизила голос чуть не до шепота.

Я развеселилась. Такими темпами мне вскоре придется получать лицензию ИСА! Вообразив реакцию благоверного, развеселилась еще больше.

– Хорошо, – кивнула я, пряча неуместное веселье. – Значит, вы полагаете, что вашу хозяйку отравили умышленно?

– Именно так! – энергично подтвердила она.

– Кто? – подавшись вперед, спросил инспектор.

– Муж, кто ж еще? – Она скривилась, будто глотнула горькой полынной настойки.

– Зачем ему это нужно? – Я постаралась, чтобы в голосе прозвучала умеренная заинтересованность и некоторое сомнение – такая смесь вызывает на откровение даже заядлых скептиков.

– Ради денег, конечно же! – энергично всплеснула руками она. – А для чего он еще женился на госпоже?

Тут нечего даже возразить.

– И гувернантка маленькой барышни, дочки госпожи, беременная. Уж в этом-то я не ошибусь, у меня глаз наметан! От него, тут и вопросов нет! Вот он и дал госпоже глазных капель. Пузырек оказался почти пустым, а посыльный от аптекаря только позавчера принес полнехонький!

Инспектор присвистнул.

– Весьма… прозрачный мотив! – заметил он задумчиво. – И топорное исполнение.

– Скажите, а чашку из-под шоколада уже вымыли? – вмешалась я, хмурясь.

– Нет! – покачала головой домоправительница после некоторого размышления.

– Очень топорное, – повторил инспектор.

– Позвольте мне это проверить? – попросила я, встретившись с ним взглядом.

От инспектора исходило явственное сомнение, будто горьковатый запах грейпфрута.

– Вы хотите сделать анализ остатков шоколада? – уточнил он, рассеянно крутя пуговицу. Только взгляд – острый, как осколки синего стекла, – выдавал интерес и напряженную работу мысли, и еще всплеск колкого аромата лимонной травы.

– Я бы хотела еще раз осмотреть госпожу Бергрид, – я пожала плечами, – но сомневаюсь, что смогу это сделать. Так что позвольте мне поговорить с доктором Торольвом. Полагаю, он согласится оказать мне небольшую любезность и проверит состав напитка.

– Пожалуй, так и сделаем, голубушка! – решился инспектор. – И вам бы лучше ехать домой.

– В самом деле, – согласилась я, вставая. Бросила взгляд на часы на полке и чуть не всплеснула руками. – Уже время обеда, так что мне действительно пора.

Ингольв обещал быть дома к обеду, а он не потерпит моей неявки.

– Я провожу вас. – Голос домоправительницы, о чьем присутствии я уже успела забыть, заставил меня вздрогнуть. – И прикажу шоферу вас отвезти.

– Благодарю! – ответила я и принялась прощаться с инспектором.

Захватив по дороге баночку с остатками шоколада, мы молча шли по дому. Гневный взгляд Халлотты не располагал к разговорам, а ее аромат напоминал крапиву – жгучий и яростный.

– Вы с самого начала его возненавидели? – не удержавшись, уже на пороге спросила я, оборачиваясь.

– Да! – выпалила она, даже не уточняя, о ком речь. – Он обманывал госпожу, притворялся любящим мужем, а сам завел шашни за спиной хозяйки! К тому же… – Она на мгновение брезгливо поджала губы. – Не знаю, что госпожа в нем нашла. Красавец писаный, конечно, но неряха редкостный! Если б она за ним не следила, как за ребенком, он бы так и ходил в грязных рубашках и мыться забывал. Противно!

Она красноречиво передернулась, а я вежливо ее поблагодарила и отправилась восвояси.

Домоправительница отнеслась к моему отъезду безразлично. Она уже не нуждалась в моей помощи: доктор и без меня пришел к выводу, о котором она мечтала…

Всю дорогу я напряженно размышляла об этой странной истории. Инспектор прав: для убийцы Колльв вел себя слишком небрежно! Но другого ответа не было. О пищевом отравлении не могло быть и речи: больная ела только торт, который пробовала вся семья, и шоколад, сваренный Колльвом собственноручно.

Оставалось лишь полагаться на врачебное искусство доктора Ильина. Пожалуй, стоит после обеда вернуться в дом госпожи Бергрид. Надо думать, инспектор не откажется от моей помощи…

Наконец шофер высадил меня возле крыльца.

Я взбежала по ступенькам и нетерпеливо заколотила в дверь, которая тут же распахнулась.

Из дома пахнуло сдобным духом. Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза, наслаждаясь. Настоящее чудо: немного муки, молоко, яйца и щепотка дрожжей в горячей печи превращаются в хрустящие румяные буханки. Сейчас бы стакан молока и поджаристую хлебную корочку…

Я сглотнула слюну и шагнула через порог. Сольвейг, обдав меня ароматом уксуса и подгоревшей карамели, а также насмешливым взглядом, ретировалась на кухню. Дверь она оставила приоткрытой, явно рассчитывая подслушивать. Господин Бранд всегда ставил во главу угла лояльность слуг лично к нему, закрывая глаза на многие прегрешения. Как жаль, что я вышла замуж такой юной, что побоялась затевать войну за власть в доме, не умея вести хозяйство на хельхеймский манер. Теперь пожинаю плоды…

В гостиной обнаружились Ингольв и Петтер. В комнате, освещаемой лишь горящим камином и свечой на столе, царила полутьма. По стенам метались перепуганные тени, за окном уныло завывал ветер…

– Здравствуй, дорогой, – улыбнулась я, исподтишка изучая хмурое лицо мужа. – Здравствуйте, Петтер! А где господин Бранд?

Мальчишка молча поклонился, а Ингольв встал у камина, скрестив руки на груди.

– Где ты была? – резко произнес он.

– У госпожи Бергрид, – ответила я, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно.

– Что ты там делала? – нахмурился Ингольв.

С какой стати он учинил мне допрос?! Впрочем, спрашивать об этом я благоразумно не стала.

– Ей стало дурно, послали за мной.

Вошла Сольвейг, неся графин бренди и зачем-то хрустальную вазу. От нее несло жадным любопытством и злорадством, как гнилым луком.

– Надо было отказаться! Вечно ты суешь нос в то,